Серебряные коньки

– Я уж думал, тебе конец пришел, растяпа! Что ж ты не смотришь, куда бежишь? Мало тебе усаживаться на колени ко всем старухам – ты еще бросаешься под полозья каждого встречного буера, как индус под колесницу Джагернаута[35]. Будешь зевать по сторонам – придется нам отдать тебя на попечение аанспреекеров!

– Пожалуйста, не отдавайте! – промолвил Бен с шутливым смирением, но, заметив, что у Ламберта побелели губы, добавил вполголоса: – Мне кажется, ван Моунен, что в один этот миг я успел передумать больше, чем за всю свою жизнь.

Ламберт не ответил, и некоторое время мальчики катились молча.

Вскоре они услышали слабый звон далеких колоколов.

– Слушай! – проговорил Бен. – Это что такое?

– Это куранты, – ответил Ламберт. – Вон в той деревенской церковке подбирают колокола. Ах, Бен, послушать бы тебе колокольный звон в Новой церкви в Делфте! Вот это звон! Там около пятисот колоколов с очень мягким звуком, а звонарь – один из лучших в Голландии. Но это тяжелый труд. Говорят, звонарь прямо-таки изнемогает и, отзвонив, сразу же ложится в постель. Колокола там, видишь ли, соединены с чем-то вроде клавиш, похожих на клавиши рояля. А ногами приходится нажимать на целый ряд педалей. Когда звонарь звонит в быстром темпе, он весь дергается – точь-в-точь как лягушка, пригвожденная шпилькой.

– Как тебе не стыдно! – возмутился Бен.

Питер к тому времени исчерпал весь свой запас анекдотов о Хаарлеме и, так как делать было больше нечего, пустился вместе со своими тремя спутниками догонять Ламберта и Бена.

– Англичанин неплохо бегает, – сказал Питер. – Он не уступит и чистокровному голландцу. Обычно Джоны Були, когда они на коньках, имеют довольно жалкий вид… Эй! Вот вы где, ван Моунен! А мы уж и не надеялись, что нам выпадет честь снова встретиться с вами. От кого это вы удирали с такой поспешностью?

– От вас, улиток! – отрезал Ламберт. – А вас что задерживало?

– Мы разговаривали… и, кроме того, постояли немного, чтобы дать передохнуть Пооту.

– Похоже, что он выбивается из сил, – сказал Ламберт вполголоса.

В эту минуту красивый буер с распущенными парусами и развевающимися вымпелами неторопливо скользил мимо них. Палуба его кишела детьми, закутанными до подбородка. Были видны только их улыбающиеся личики, обрамленные цветистыми шерстяными шалями. Они хором пели песню в честь святого Николааса. Мелодия, начатая вразброд, скоро была подхвачена сотней голосов и, окрепнув, зазвучала красиво и стройно.

Покровитель мореходов,
Добрый друг ребят,
Мчится вдаль под парусами
Юный наш отряд.

«Николаас! Николаас!» —

Голоса звучат.

Мы несемся в день морозный —

Воды подо льдом.
Друг, ты близко? Друг, ты слышишь?
Мы тебе поем!

«Николаас! Николаас!» —

Мы тебя зовем.

Солнце яркое весною

Весь растопит лед.
Если в сердце светит солнце,
Юность не уйдет.

«Николаас! Николаас!» —

Старость не придет.

Весел, счастлив, благодарен

Юный наш отряд;
Наставленья и подарки
Он принять был рад!

Николаас! Николаас! —

Щедрый друг ребят!

Глава XX Якоб Поот меняет план

Последний звук песни замер вдали. Наши ребята пытались не отстать от буера, но тщетно: им казалось, будто они катятся назад. Они переглянулись.

– Вот красота! – воскликнул ван Моунен.

– Прямо как сон! – сказал Людвиг.

Якоб подкатил к Бену и, одобрительно кивая, сказал по-английски:

– Это хорошо. Это лучший способ. Я хочу сказать, лучше отправиться в Лейден на такой лодке.

– На буере?! – ужаснулся Бен. – Что ты! Ведь мы решили путешествовать на коньках, а не сидеть на буере, как малые ребятишки.

– Тёйвельс! (Черти!) – выругался Якоб. – Это не пустяк, не для ребятишек… на буере-то!

Мальчики смеялись, но смотрели друг на друга смущенно. Если б им выпал случай прокатиться на буере, вот была бы радость!.. Но отказаться от своей великолепной затеи?.. Позор!.. Кто решится на это?

Тотчас же возник оживленный спор.

Капитан Питер утихомирил свой отряд.

– Ребята, – сказал он, – по-моему, в этом вопросе нам нужно считаться с пожеланиями Якоба. Ведь это он первый предложил отправиться на экскурсию, не забудьте!

– Чушь! – язвительно усмехнулся Карл, бросив презрительный взгляд на Якоба. – А разве кто-нибудь из нас устал? Мы всю ночь будем отдыхать в Лейдене.

У Людвига и Ламберта лица были встревоженные и разочарованные. Не пустяк – отречься от славы, которую заслужишь, когда пробежишь на коньках весь путь от Брука до Гааги и обратно. Но оба согласились, что решать должен Якоб.

Добродушный, изнемогающий Якоб! Он сразу угадал настроение товарищей.

– Нет-нет, – сказал он по-голландски, – я пошутил. Мы, конечно, побежим на коньках.