Серебряные крылья для Мышки

Впрочем, долго унынию предаваться мне не довелось. В дверь постучали.

— Анриетта, это я, — сообщила Катарина. — Как ты?

— Грущу, — отозвалась я. — И гадаю, как Франсуа узнал о моем плане.

— Люсия, — в голосе сестры звучала железная уверенность. — Она так хочет замуж, что сделает все, чтобы никто не помешал свадьбе.

— Для этого необязательно отдавать им наши земли. Она могла поселиться у самих Фалконов.

— Это так, — согласилась Катарина, — и я ей много раз говорила об этом. Но Люсия упрямая. Как ты последнее время.

— Я раньше такой не была? — поинтересовалась я.

— Нет, конечно! Ты была смиренной, порой даже слишком. Иногда казалось, что до тебя невозможно достучаться. Мы тебя, каюсь, пытались поддеть по любому поводу, но ты или молчала, или убегала в свою комнату. Да и обществу предпочитала рисование в одиночестве. До сих пор не верится, что это именно ты, наша серая мышка, решила бороться.

На это я улыбнулась.

— Катарина, помоги мне выбраться, — попросила я. — У кого ключ от этой двери?

— Точно у Франсуа. Может, еще у Глории. Я сделаю все, что смогу.

— Спасибо.

— Не унывай, Мышка, — сказала напоследок сестра. — Хотя кого я учу.

За дверью послышались удаляющиеся шаги. Кроме нее я и не знала, на кого надеяться. Но следующий раз я увидела, точнее услышала Катарину только на следующий день вечером.

— Ты как? — спросила она из-за закрытой двери. — Держишься?

У житья в башне было несколько трудностей. Во-первых, мои предчувствия по поводу еды частично подтвердились. Вчера Глория принесла буханку хлеба, причем не самого свежего, и кувшин с водой. Все, ничего другого не полагалось. Во-вторых, если я до этого ныла по поводу гигиены на корабле, тот тут и вовсе не было ванной комнаты. Сиди себе, как хочешь. Ну и в-третьих, было, конечно, очень скучно.

Хорошо, что я за все время успела отвыкнуть от телефона и интернета. А то перенеси меня в эту башню сразу, то, наверное, начала бы биться головой о стену. Просто с непривычки проводить столько времени наедине с собой.

— Держусь, — ответила я. — Но многое отдала бы хотя бы за книжку.

— К сожалению, Франсуа приказал ничего тебе не давать, — ответила сестра. — Я говорила с ним несколько раз. Он стоит на том, что мы скоро станем одной семьей, и он был бы рад принять тебя, но ты сама захотела нам навредить.

— Я лишь хочу добиться справедливости, — возразила я. — Неужели ты не скучаешь по родителям? Неужели готова простить ему их смерть?

За дверью послышался вздох.

— Я не так уж уверена, что за этим стоят Фалконы. Бандиты как следует поживились за наш счет. Это достаточный повод, чтобы напасть.

— Ни с того ни с сего на дворянский замок? И именно на наш?

— Ну а что, бывает же.

В голосе Катарины не слышалось уверенности, но убедить ее я так и не смогла. По лестнице кто-то начал подниматься, и сестра быстро ретировалась.

Глория принесла мне новую порцию хлеба и воды.

— Скажи, — обратилась я к женщине, когда она поставила поднос на стол. — Мы можешь поговорить? Просто, как два человека.

Но она не ответила.

Ближайшие несколько дней от Катарины я ничего не слышала. Зато Глория приходила утром и вечером. Я бы сказала, как по часам, если бы у меня были часы, чтобы сверить. Но интуитивно казалось, что время одно и то же.

— Глория, прошу, задержись хоть на минутку, — просила я. — Я бы хотела поговорить. Здесь так одиноко.

Она не слушала. Но я не сдавалась. И в следующий раз, когда она пришла, просто начала рассказывать про нападение за замок. И как это было страшно.

Когда в один из визитов я дошла до сцены с продажей нас Рафаэлю, Глория внезапно остановилась.

— Я раньше служила у Алонсо, — сказала она. — Но я ослушалась приказа, и меня уволили.

— Расскажи подробнее, — я едва удержалась, чтобы не вцепиться ей в руку.

— Фалконы единственные, кто согласился взять меня на работу. И их доверие я не предам.

— Обещаю, что не попрошу мне помогать, — я даже подняла правую руку, как при клятве. — Просто поговорить. Уверена, Алонсо уволил тебя несправедливо.

Глория усмехнулась.

— А где в этом мире есть справедливость.

В тот вечер она так и не стала ничего рассказывать, но меня это не останавливало.

— Ты знала, что у Рафаэля есть брат-близнец? — спросила я на другой день.

Глория уже была в дверях, но на секунду замерла.

— Его бросили собственные родители из-за болезни, — продолжила я. — Как так можно?

Женщина развернулась ко мне и, внезапно улыбнувшись, проговорила:

— Дамиан был несносным мальчишкой. Хулиганил, не слушался, вечно во что-то влипал. Мы все считали, что ему следует брать пример с прилежного Рафаэля. И только годы спустя я поняла, что Дамиан был искренним и живым. А вот его брат… — она качнула головой.

— За что тебя уволили? — тихо спросила я, боясь ее спугнуть.

Глория тяжело вздохнула.