Серебряные крылья любви

Оказавшись на территории особняка, Разумовский вышел из машины, громко хлопнув дверью, и направился сразу к дому. Алина медленно вышла на улицу и, поздоровавшись с охранником, пошла вслед за Олегом. Она медленно зашла в спальню и остановилась на пороге.

Разумовский сидел на кровати и молча смотрел перед собой. Алина присела с ним рядом, и коснулась пальцами его руки

— Олег, нам нужно поговорить.

Он повернул голову и внимательно посмотрел на неё.

— О чём? О твоей незапланированной беременности? Или о том, каким образом ты оказалась с Одонецким в одном самолёте?

— О чём хочешь. Я отвечу на все твои вопросы.

— А ты уверенна, что я хочу их тебе задавать?

— Олег, я тебе всё объясню.

— Попытайся.

— Я не знала, что Андрей тоже должен был присутствовать на оглашении завещания. Он прилетел позже, и мы встретились уже в Канелли. Завещание, которое оставил Нери составлено и на него. Но мы встретились в доме Санторо абсолютно случайно. Ни я, ни он не знали, что окажемся в Канелли в одно и то же время.

— Допустим. Теперь о беременности. Что это за новости? И почему я об этом узнаю последним? Вдобавок ко всему, ещё и от твоего бывшего ухажёра.

— Олег, так получилось. Мне просто стало плохо в самолёте, и мне пришлось признаться о своей беременности бортпроводникам и Андрею.

— Значит, это всё-таки правда?

— Правда. Я жду от тебя ребёнка.

— Вот это новости! А как же таблетки, что тебе прописали? Ведь ты обещала их принимать.

— Я их не пила.

— Почему?

— Олег, я очень хотела от тебя ребёнка.

— Постой, но насколько я помню, мы приняли совместное решение о том, что детей у нас пока не будет, и о контрацепции тоже, и ты охотно согласилась принимать лекарство. Если бы я знал, что ты ничего не предпринимаешь для защиты от нежелательной беременности. Я бы позаботился об этом сам.

— Но, Олег…

— Ты просто обманула меня, и сделала так, как захотела сама. А ты подумала о том, что мы так мало времени вместе. И ребёнок не входил в мои ближайшие планы, как минимум пару лет. Я ещё даже не решил, останусь ли здесь на юге, или вернусь в Москву. У меня осенью новая выставка в Европе. Сейчас начинается тщательная подготовка к ней. А теперь, что прикажешь мне делать? Всё бросить и заниматься только ребёнком?

— Олег, но я думала…

— Ты думала только о себе. Тебе просто так захотелось. А то, что в нормальных отношениях такие вопросы решают оба партнёра, ты об этом даже не подумала.

— Но Олег, я думала, мы любим друг друга, и ребёнок сблизит нас ещё больше. Разве малыш, может стать помехой любви и настоящим отношениям?

Он резко поднялся на ноги.

— Я думаю, ребёнок теперь отдалит нас, а не сблизит. Потому что тебе теперь придётся сидеть дома, а я буду продолжать ездить по миру один, потому что это моя работа, понимаешь? Ты могла бы везде сопровождать меня, но если ты родишь, мы не сможем возить с собой повсюду ребёнка. Он будет слишком мал для этого.

— И что ты теперь мне предлагаешь? Избавиться от него? Избавиться от твоей любви, которая воплотилась в этом ребёнке?

— Алина, — он взял её за руку. — Ты сама всё прекрасно понимаешь не хуже меня. Мы сейчас не можем стать родителями.

Она выдернула свою ладонь из его пальцев и посмотрела на него осуждающе.

— Что ты такое говоришь? Ты с ума сошёл! Ребёнок уже есть, он живёт во мне. Это твоя и моя частичка, наша кровь и плоть.

Разумовский молчал, пристально всматриваясь в её глаза. Не выдержав её взгляда, он развернулся и отошёл к окну.

Алина долго смотрела на него выжидающе. Наконец, она поднялась с кровати и подошла к нему ближе.

— Можешь думать и поступать, как хочешь. А я оставлю этого ребёнка. Завтра же я соберу свои вещи, и вернусь к родителям. Продолжай и дальше заниматься только своей карьерой, а я проживу и без тебя, — Алина развернулась и покинула спальню.

Она быстро шла по коридору. Слёзы застилали её глаза. Открыв дверь на улицу, бегом направилась к воротам и, распахнув калитку настежь, уже медленно пошла в сторону моря. Присев на песке, она только теперь, дала волю своим чувствам. Плакала навзрыд от боли, обиды и разбитой вдребезги надежды. Она ожидала, что реакция Разумовского будет протестующей, но такого бурного недовольства и полного неприятия ребёнка не ожидала.

Размазывая слёзы по щекам пальцами, перепачканными в песке, она уже больше не тешила себя иллюзиями. Видимо ей придётся повторить судьбу своей матери, и воспитывать ребёнка одной. Она себя успокаивала, что со всем справиться. У неё есть работа, есть отчий дом. Она была уверенна, что родители хоть и будут ругать её поначалу, но потом всё равно поддержат, особенно она рассчитывала на отца.

Алина просидела на пляже до самого вечера. И лишь когда на небе заблестели первые звёзды, тяжело поднялась и вернулась в особняк. Она открыла комнату для гостей на первом этаже и, отбросив покрывало с кровати, легла в прохладную постель, не раздеваясь. Горечь и обида в душе не отпускали, и она снова расплакалась.