Серебряные крылья, золотые игры

Хотя я благодарна за кинжал, мне не нравится мысль, что Бастен просто влез в мое окно. Это единственный способ, которым он мог попасть внутрь. Ночью у моей двери всегда стоит Максимэн или другой охранник, а я ставлю стул, чтобы заблокировать дверь для слуг на случай, если Райан или, того хуже, лорд Берольт решат заглянуть ко мне в полночь.

Ну что ж, Бастен больше не будет пробираться ко мне когда захочет, ― язвительно думаю я. Я приняла кое-какие меры для этого.

― Хорошо, что Максимэн гоняется за одним из твоих питомцев. ― Райан говорит прямо, когда мы остаемся одни. ― Моя семья на другом конце города, ужинает в «Серебряном кубке». Никто не заметит, если мы с тобой спустимся в подвал на несколько часов.

Мой желудок сжимается от волнения.

― Мы начнем тренировать единорога?

Странное чувство ― делить этот секрет с Райаном. Испытывать волнение с этим мужчиной, который поступил со мной так жестоко. Но я ничего не могу с собой поделать. Возбуждение от того, что скоро я попытаюсь пообщаться с единорогом разжигает во мне неоспоримую вибрацию от кончиков пальцев ног до горла.

― Это зависит от того, сможешь ли ты ездить верхом в этом платье, ― говорит Райан, не сводя глаз с моих изгибов.

― А кто говорил о верховой езде?

― Это традиционное занятие для лошадей, если только ты не планируешь научить ее танцевать вальс?

Я закатываю глаза.

― Во-первых, единорог ― это он, а не она. Во-вторых, он не лошадь. На то, чтобы оседлать спокойную лошадь, могут уйти месяцы, так сколько, по-твоему, пройдет времени, прежде чем злобное создание фей позволит мне сесть себе на спину? ― Я качаю головой. ― Первые несколько занятий нужны только для того, чтобы он привык к моему присутствию.

Я беру верхнюю книгу из своей стопки «Гонка Солнца и Луны и другие сказки фей».

― Я хочу, чтобы остальные книги отнесли в мою комнату. Если я хочу добиться прогресса с этим существом, мне нужно узнать о нем все, что можно.

Я готовлюсь спорить, ведь грамотность редко поощряется среди благородных женщин, но Райан лишь пожимает плечами.

― Договорились. А теперь надень мой плащ. Там холодно.

Мы проходим через нижний уровень холодильных хранилищ, заполненных картофелем, спускаемся по лестнице, затем по извилистому коридору, перекрытому железными решетчатыми воротами. Райан отпирает их и ведет меня в заброшенный туннель, в котором царит кромешная тьма. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем мы наконец видим впереди свет, исходящий от развалин бывшей конюшни.

Ненавижу это место! ― Раздается у меня в голове рокочущий голос зверя, и в это же время он бьет массивным копытом по железным воротам. ― Воняет железом. Воняет человеком. На сене блохи, люди. БЛОХИ!

Невезучий Золотой Страж садится на стул в углу, как можно дальше от стойла единорога. Я говорю ― невезучий, потому что он должен знать, скольких его предшественников убил единорог ― и что те, кто выжил, погибли от клинка Райана, чтобы сохранить в тайне существование этого зверя.

Я сжимаю книгу в кожаном переплете перед собой как щит, осмеливаясь шагнуть ближе.

И снова здравствуй, друг, ― говорю я единорогу.

Его дикие глаза закатываются, сверкая белками, а массивная голова поворачивается ко мне. С тех пор как я впервые заговорила с ним чуть больше недели назад, он стал спокойнее. Или, по крайней мере, стал более последовательным в своих жалобах. Могу только представить, какое это было облегчение ― услышать добрый, внятный голос после года заточения здесь, внизу.

Фея вернулась, ― говорит он, глядя на меня с настороженным презрением.

Я не пытаюсь его поправить. Единственными людьми, которые когда-либо общались с ним, были древние Бессмертные тысячу лет назад, поэтому он считает, что я, должно быть, одна из них.

Верно, ― говорю я ему. ― Я пришла навестить тебя. И принесла угощение.

Я забираю табуретку у Золотого Стража, который с радостью отходит в сторону. Когда я лезу в сумку и достаю горсть клубники ― любимое лакомство Мист, ― он фыркает.

Не интересно.

Я подтаскиваю табурет поближе к кабинке, осторожно оставляя расстояние в добрых пять шагов. Затем открываю книгу.

― «Гонка Солнца и Луны», ― читаю я. ― В эпоху второго возвращения Бессмертных близнецы Самар, бог дня, и Фрасия, богиня ночи, ― оказались в большом противоречии друг с другом. В течение целого года они вели жестокую войну за обладание небом. Солнечные стрелы Самара без конца испепеляли землю, иссушая озера и ручьи. Фрасия в ответ устроила вечную ночь, от которой засохли посевы, а люди бросились в бегство…

― Что, во имя богов, ты делаешь? ― шипит Райан, его рот приоткрывается от изумления.

Большим пальцем я отмечаю страницу в книге.

― Единорогу нужно привыкнуть к звуку моего голоса. К моему настоящему голосу, я имею в виду, а также к мысленному, который я использую для общения с ним.

― Ты будешь читать ему гребаные сказки на ночь?