Серебряные облака

Тогда-то во всей красе передо мной и предстает его сюрприз, стоящий в прихожей в ожидании, что кто-то в него сядет. Точнее, что в него сяду я.

– Это инвалидное кресло, – говорит Джейми, потому что я молчу. – Я думал, с ним ты сможешь выбираться из дома. Мы сможем тебя здесь на острове катать, чтобы ты свежим воздухом дышала, а когда тебе захочется, сможем в Сент-Феликс поехать – это тоже нетрудно.

Я молча смотрю на инвалидное кресло.

– Прости, если я что-то не то сделал, – занервничал Джейми. – Мы с Фишером одолжили его в Трегарлане. Они только что заменили все свои кресла для посетителей, которым самим трудно ходить по замку. Теперь эти старые стоят без дела. Фишер сказал, что они не нужны.

Я по-прежнему молча смотрю на кресло. Не знаю, какого сюрприза я ожидала, но уж точно не такого.

– Я что-то не то сделал? – снова спрашивает он. – Талия сказала, тебе может не понравиться.

Поворачиваю к нему голову. Я была права: именно так он меня и видит. Инвалидом, и никем больше. Только бы поскорее оказаться в своей комнате, только бы при нем не расплакаться.

– Я лучше пойду прилягу.

– Скай, ты прости меня. Я, честное слово, не хотел тебя огорчить. Я думал, тебе захочется погулять, а не сидеть все время в доме, как в заключении.

– Ты меня нисколько не огорчил, – соврала я. – Я просто немножко устала.

– Хорошо-хорошо, – говорит Джейми, несет меня в мою спальню и осторожно опускает на кровать. – Я сейчас принесу сверху твои костыли.

И вот я сижу на краю кровати и с трудом удерживаю готовые брызнуть слезы.

Я понимаю, Джейми просто хотел помочь, и я ему за это благодарна. Искренне благодарна. Но думать, что он видит во мне только инвалида в кресле-каталке, совершенно нестерпимо.

– Вот, смотри, принес. – Он снова просовывает голову в дверь. – Я их здесь оставлю. Вдруг ты в ванную захочешь сходить.

– Спасибо. – Я стараюсь выдавить из себя подобие улыбки.

– Хочешь, я Фица к тебе приведу, чтобы одной было не так скучно, – спрашивает он с озабоченным видом.

– Не надо, ему с Кометой наверху хорошо. Они нагулялись – пусть там вместе поспят.

– Извини меня, пожалуйста, за кресло. – Вид у Джейми на редкость несчастный.

Я махнула рукой:

– Да брось ты… Все в порядке, честное слово. Ты все хорошо придумал. Наверняка оно мне пригодится. Мне просто пора отдохнуть.

Притворяюсь, что собираюсь лечь.

– Ну, тогда я пошел. Крикни меня, если тебе что-то нужно.

– Обязательно.

Джейми закрывает за собой дверь, а я ложусь на кровать.

Слышу, как он поднимается наверх, пережидаю, когда устроится у приборов. Потом снова сажусь.

Нужно подышать свежим воздухом.

Комната неожиданно кажется мне клеткой, и хочется поскорей отсюда вырваться и прямо за дверью дома набрать полную грудь свежего морского ветра.

Стараясь не шуметь, надеваю поверх футболки кофту с капюшоном и натягиваю спортивные штаны. Потом медленно, чтобы не наделать лишнего шума, передвигаюсь по комнате, надеваю и зашнуровываю кроссовки.

Взяв костыли, осторожно ковыляю к двери спальни и чуть-чуть ее приоткрываю – послушать, что происходит наверху. Убедившись, что путь свободен, выбираюсь из комнаты в прихожую. Направляюсь к входной двери, огибаю кресло и думаю: «Подожди. Твое время пока не настало. Я пока без тебя обойдусь».

Моля Бога, чтобы меня не услышали собаки и не подняли у Джейми наверху тревогу, как можно тише отворяю дверь и выбираюсь на костылях за порог.

С первым же шагом морской воздух ударяет мне в лицо, и я останавливаюсь, чтобы вдохнуть его поглубже. «До чего замечательно!»

Медленно бреду дальше, но стараюсь держаться поближе к дому, чтобы Джейми меня не заметил из смотровой башни. Обогнув дом и оказавшись там, где меня уже не будет видно, двигаюсь вниз по склону к камням, которые я облюбовала с самого своего приезда на остров и где мне так хорошо сидеть и смотреть, как далеко внизу волны бьются о скалы.

Несмотря на свои костыли, добираюсь я туда почти что так же быстро, как и обычно, и там, бросив костыли на траву, опускаюсь на гладкий, выступающий из земли валун.

Закрываю глаза и глубоко дышу полной грудью. Вдох, выдох, вдох, выдох, ритмично и ровно, так же, как внизу (на берег – от берега, на берег – от берега) мерно катятся волны. Природа всегда помогает.

Через минуту, чувствуя себя много свежее, снова открываю глаза.

«Как же вы свободны, – думаю я, глядя со своего камня на парящих чаек, распластавших крылья и качающихся в небе на ветру. С головокружительной высоты то одна, то другая изредка ныряет за рыбой. – А я теперь благодарна даже за простую возможность свободно ходить. Мне теперь не до гимнастических упражнений в воздухе».

Любая хроническая болезнь лишает человека свободы. Пусть вас никто не запирает в тюремной камере, как преступника, – вы все равно заключенный. Заключенный в собственном доме, потому что вам трудно самостоятельно перемещаться за его пределами или даже у себя в спальне, потому что вы больны так тяжело, что не можете подняться с постели. А главное, потому что в оковы превращается ваше тело, лишая свободы жить как вам хочется.