Серебряные осколки

С безукоризненно вежливой улыбкой она поднялась с дивана, и Теодор с Эвелин последовали ее примеру. Келлингтон тоже встал, хоть и с явной неохотой. Раз взглянув, теперь он не мог оторвать от Эвелин глаз.

– Благодарю вас за визит, – смягчившимся тоном произнес он, обращаясь к ней одной.

Эвелин, не глядя, подала ему руку на прощание.

– До свидания, Джон, – пробормотала она.

Втроем они последовали к выходу, оставляя хозяина дома одного.

Ну и пускай Уинифред не сумела обвести его вокруг пальца. Все равно он ничего им не сумеет сделать. У них на руках козырь, против которого все карты Келлингтона бессильны.

– Мисс Бейл! – вдруг окликнул он Уинифред, выдергивая ее из размышлений. – Могу я поговорить с вами?

Уинифред дала Дарлингу и Эвелин знак идти вперед и вновь приблизилась к Келлингтону. Он сложил руки за спиной и выпрямился, нависнув над ней – в нем было больше шести футов роста.

– Мисс Бейл, я буду с вами краток, – отрывисто сказал он. – Я бы хотел принять участие в поисках Акли.

– Это исключено, – сладко улыбнулась Уинифред. – Что-то еще, милорд?

Он моргнул и резко наклонился к ней. Теперь его лицо находилось на уровне ее уха.

– Если вы мне откажете, я расскажу тем мужчинам, что вы тоже ищете Акли. И укажу на вас и вашего жениха.

За бездарную, но искреннюю и отчаянную попытку шантажа Уинифред почти прониклась к нему уважением.

– Я уже вам отказала. И, кажется, вы обещали мисс Саттон этого не делать.

Юноша дернулся, словно от пощечины, и выпрямился.

– Миссис Акли, – глухо поправил он ее.

Уинифред широко улыбнулась, и лицо Келлингтона скривилось в выражении нескрываемой неприязни.

– Действительно, прошу прощения! Иногда я забываю, что она уже замужем.

– Надеюсь, что вы всерьез рассмотрите мое предложение, мисс Бейл, – продолжал он, хотя слова Уинифред его покоробили. – Я бы хотел убедиться, что миссис Акли будет в безопасности в отсутствие своего супруга.

Уинифред перестала улыбаться и впервые поглядела на Келлингтона по-настоящему. Похоже, он был настроен серьезно. А его деньги могли распахнуть двери, на которые даже Дарлинг глядит только через замочную скважину.

– Я подумаю над вашими словами, если вы ответите на один мой вопрос, – наконец сказала она.

– Прошу. Любой вопрос.

– Почему той ночью вы были так убеждены, что Стеллан вернется в клуб?

Сжав челюсти, Келлингтон с мгновение глядел на Уинифред с откровенной ненавистью, а потом зажмурился и провел рукой по лицу, точно только что проснулся.

– Как вам угодно. Я пообещал Акли, что уплачу его долг, если он вернется.

– Щедрое предложение. Зачем вам это?

Юноша сердито поджал губы, и Уинифред все поняла. Он сделал это ради Эвелин. Если до этого его безответная влюбленность забавляла Уинифред, то сейчас она почувствовала, как в сердце что-то кольнуло. Похоже, под оболочкой безразличного ко всему лентяя скрывается занятная, незаурядная личность. Келлингтон явно чувствует больше, чем показывает. И думает больше, чем говорит.

Не давая ему возможности ответить, Уинифред быстро произнесла:

– В сущности, не важно. Вы выполнили свое условие, и я выполню свое – обещаю вам, что подумаю.

– Спасибо, – бесцветно поблагодарил он. – Мой адрес вы знаете.

Уинифред вышла в коридор и задержалась у двери, надеясь еще что-нибудь услышать. Чутье ее не подвело – Келлингтон вновь дернул звонок для вызова прислуги и вдруг приглушенно выругался, да так, что даже у Уинифред глаза на лоб полезли.

– Черт…

Она услышала шорох подушек. Келлингтон плюхнулся в кресло и еле слышно произнес:

– Ты идиот. Идиот.

Глава 6 Сны и пороги

Перед ней снова была дверь – грубо отесанная, с коричневыми кругами неправильной формы. Дрожа от ужаса, Уинифред коснулась ручки и вдруг услышала за спиной знакомый голос:

– Винни. Ты снова меня подвела.

По щекам потекли слезы.

– Простите, – прошептала она. – Простите. Клянусь, этого больше не повторится. Простите.

Ее руку обожгло болью. Она опустила на нее взгляд. На предплечье расплывался, словно горящая бумага, отвратительный красный ожог.

Уинифред попятилась, но сильная рука схватила ее за волосы на затылке и впечатала лицо в деревянную поверхность двери. Она не почувствовала боли, только всепоглощающий, липкий, отвратительный страх. Ей хотелось умереть, только бы его больше не испытывать.

По лицу заструилась кровь. Она текла из раны на лбу, из носа, из глаз. Уинифред прикоснулась к лицу, потерявшему контуры и ставшему мягким и мокрым. Дыхание давалось ей все сложнее и сложнее, как будто на груди сомкнулся железный капкан.

– Пожалуйста… – прошептала Уинифред.

Мистер Уоррен отшвырнул ее от двери к столу. Тело не ощутило боли от столкновения.

Она схватила лежавший на столе револьвер, но крупная рука мистера Уоррена выдернула оружие из ее пальцев. Послышался щелчок, и Уинифред увидела перед своим лицом черное дуло.

– Я любил тебя как дочь, – сказал мистер Уоррен.

* * *