Серебряные осколки

Уинифред схватилась за лицо и проснулась, задыхаясь. На пальцах осталось что-то влажное. Широко раскрыв глаза, она медленно отняла руки, но так и не различила, что это за влага – слезы или кровь. Было так темно, что Уинифред не видела даже самих рук. На секунду ее охватил страх: вдруг она ослепла? Но тут она заметила слева от себя тоненькую полоску света и поняла, что просто не отдернула полог. Когда сумрачный, тусклый свет уличных фонарей осветил ее смятую постель, Уинифред вновь поглядела на свои руки. Влага почти высохла, но все еще прозрачно блестела меж пальцев, и она с облегчением поняла, что это всего лишь слезы.

Не задергивая полог, Уинифред вновь улеглась в постель, подтянув к груди колени. В закрытое окно бился ветер. В комнате было тепло – пожалуй, даже жарко – толстые стены еще держали летнее тепло. Но Уинифред все равно знобило, а кончики пальцев казались ледяными и твердыми.

Она закрыла глаза. Кровать плыла и падала, падала, падала куда-то вниз. Чем глубже она пыталась вдохнуть, тем мельче и чаще становились вдохи.

Ее снова накрыла паника – на этот раз наяву. Уинифред хотелось сделаться меньше, совсем крошечной, совсем исчезнуть. Она перевернулась, медленно села в постели и обхватила себя руками, чтобы не дать дыре в груди расползтись и поглотить все живое вокруг.

Ее все еще знобило, но теперь, несмотря на озноб, по всему телу от сердца расползался тошнотворный покалывающий жар. Уинифред всхлипнула, чувствуя, как ногти сами собой впиваются в ладони. Боли она не почувствовала – совсем как во сне.

Дрожа всем телом, Уинифред спустила ноги на пол и, пошатываясь, побрела к двери. В холодном коридоре сквозняк всколыхнул край ее ночной сорочки. Уинифред уставилась на запертую дверь напротив, а затем нетвердо зашагала к комнате Теодора.

Дверь в его спальню тоже была закрыта. Уинифред прижалась щекой к ее прохладной лакированной поверхности и тихонько постучала. В комнате послышался шорох, и ясный голос Дарлинга спросил:

– Кто это?

– Я, – выдавила Уинифред. – Можно мне войти?

– Конечно, – ответил он после краткой паузы, и Уинифред повернула дверную ручку.

В комнате Теодора было холодно, в раскрытых настежь окнах хлопали занавески и раздвинутые пологи. Юноша сидел в постели. Уинифред видела его темный силуэт, но не могла различить очертаний лица. Она закрыла за собой дверь.

– Ты не спишь?

– Не смог заснуть. На улице слишком шумно… я отвык.

Сдавленно дыша, Уинифред присела на краешек его кровати, и Теодор подобрал ноги.

– Что случилось, Винни? – мягко спросил он.

– Мне приснился кошмар, – прошептала Уинифред.

Напряжение никуда не исчезло. Ей все еще казалось, что вместо сердца у нее в груди разверзлась страшная дыра, куда без возврата уходит ее дыхание, ее храбрость, ее жизнь.

– Он убил меня.

Дарлинг затаил дыхание и медленно развернул ее ладонь, пальцем касаясь кожи на запястье. Его горячие мягкие прикосновения напомнили ей, где она сейчас на самом деле – в доме Теодора, в безопасности. А он – мертв.

– Мне он тоже снится, – с горечью произнес Теодор. – Только наоборот. Мне снится, как я… как я его убиваю.

Его руки взмокли, и Уинифред крепче сжала неразгибающиеся пальцы. В их кончиках толкался быстрый тревожный пульс.

Ей вспомнилась ночь, когда она убила мистера Мэшвуда, старого наркоторговца. Тогда она задыхалась от рыданий, но одного лишь присутствия Дарлинга ей хватило, чтобы наконец провалиться в сон.

– Могу я сегодня лечь с тобой? – спросила Уинифред. – Я не смогу заснуть одна.

Она услышала, как Теодор резко втянул воздух.

– Я… не думаю, что это хорошая идея, – прошептал он.

– Почему?

– Тогда я не усну.

Уинифред молча поднялась, но Теодор поймал ее за руку. В неверном ночном свете его лицо казалось полупрозрачным, почти белым, а черные глаза блестели.

– Нет, останься, – тихо сказал он. – Я все равно не хочу спать.

Устроившись на краю холодной кровати, Уинифред набросила на себя тонкое одеяло. Теодор молча улегся на своей половине.

От свежего ночного воздуха, врывавшегося в комнату из открытых окон, она тут же продрогла, но ей стало легче дышать, будто удавка на горле чуть ослабла. Уинифред зажмурилась и уткнулась лицом в подушку, от которой исходил сладкий цветочный аромат. Кровать была широкой, и Теодор лежал слишком далеко, чтобы Уинифред могла почувствовать тепло его тела. Но ей достаточно было знать, что он рядом, что она в любой момент может протянуть руку и коснуться его. Послышались скрип, шорох, и вдруг Уинифред оказалась накрыта чем-то тяжелым и теплым.

Дарлинг снова лег, и уже в полудреме она осознала, что юноша взял ее за руку. Она стиснула ее в ответ и заснула.

* * *

– Акли? – Горничная с огромными голубыми глазами навыкате поморгала. – Нет, мэм. Здесь живут лорд и леди Гринуолд.

Ошибки быть не могло – Эвелин узнала дом по Кондуит-стрит, где в детстве провела немало вечеров в гостях у семьи Стеллана. Дом был тем же, медная табличка сообщала, что они явились по адресу, но горничная уставилась на них с неподдельной растерянностью.

– Как д-давно они здесь живут? – спросила Эвелин.