Серебряные осколки

Эвелин, нервно ломая пальцы, оглянулась на свежевыбеленный дом.

– Ты п-правда в‑возьмешься за это? – заикаясь сильнее обычного, спросила она.

Келлингтон встретил ее взгляд и едва заметно сглотнул. Было видно, что теперь он только старается принять невозмутимый вид. В его ленивых зеленых глазах плескалось столько искреннего обожания, что Уинифред невольно восхитилась силой его чувств.

На лице же Эвелин было написано облегчение, а большей награды Келлингтону явно не требовалось.

– Поверьте, это не составит для меня сложности, – ответил он.

* * *

Уинифред развернула записку с адресом, чтобы свериться. Узкий трехэтажный дом из кирпича был втиснут между двумя точно такими же, разница была разве что в цветах штукатурки и номерах. В стене у самой двери виднелись четыре темные дыры – кто-то недавно снял именную табличку.

– Это он, – сообщила она Эвелин.

Здания на Уимпол-стрит, прозванной в городе «улицей докторов», отличались от величественных белых особняков Белгравии. Здесь постройки плотно прижимались друг к другу, словно поставленные в ряд костяшки. Об усаженных цветами двориках и калитках не могло быть и речи. Только ступив с подножки экипажа на тротуар, Уинифред и Эвелин оказались у пыльных гранитных ступеней крыльца. На мостовой была рассыпана солома, по которой экипажи катились тихо, с шорохом и потрескиванием. Местечко было совсем неплохим: цены за аренду наверняка зашкаливали, а совсем рядом пролегала элегантная и тихая Мэрилебон-Хай-стрит. Но приличествует ли семье эсквайра селиться по соседству с врачами и поэтами?

– Не сей панику, – предупредила подругу Уинифред. – Нам просто нужно узнать, останавливался ли он у них в последние три недели.

– Помню, – заверила Эвелин и вздохнула. – Если он п-пропал, пускай они узнают об этом не от нас.

Она постучала по двери молоточком и попятилась, едва не задев письмоносца в цилиндре и красном мундире. Пробурчав извинение, он обогнул широкий колокол ее платья, и Эвелин поспешно ступила обратно на крыльцо.

– Должно б-быть, дела у них идут не совсем хорошо, – пробормотала она, поежившись.

Уинифред оглянулась на экипаж, в котором остались Теодор и Келлингтон. Сложно найти более разных по характеру личностей, чем они. Уинифред стало любопытно, какое впечатление на безразличного ко всему Келлингтона производит Дарлинг – добрый, прямодушный, наивный до глупости?

Прошло пять минут, на стук никто не ответил. Сойдя с крыльца, Уинифред попыталась заглянуть в окно первого этажа, но оно было слишком высоко и к тому же плотно занавешено.

Эвелин снова постучала, на этот раз громче и настойчивее.

– Может, их нет дома? – с сомнением предположила она.

Уинифред нахмурилась. День выдался утомительным, и обивать пороги ей наскучило. Больше всего сейчас ей хотелось вернуться домой, разлечься на диване и позволить слушающему ее чтение вслух Теодору положить голову себе на колени.

Почему, черт возьми, они не могут просто открыть дверь?

– Должно быть, они не слышат, – процедила Уинифред и потянулась, чтобы постучать в третий раз, как вдруг дверь распахнулась.

На пороге стояла высокая юная девушка, ровесница Уинифред или, может, чуть старше. Из-за загорелого лица и по-простому уложенных волос Уинифред приняла ее за прислугу, но тут же заметила, что на незнакомке – прекрасно скроенное муслиновое платье, а в ее ушах сверкают маленькие рубиновые серьги. Можно было бы предположить, что они действительно ошиблись домом, но Эвелин уставилась на девушку с потрясением – она явно узнала ее. Уинифред и сама видела знакомые черты: тяжелая челюсть, ровно вылепленный нос. Должно быть, это сестра Стеллана или, по крайней мере, его близкая родственница.

При виде гостий холодные серые глаза девушки сощурились.

– Добрый день, – произнесла она, не скрывая неудовольствия – полные губы скривились. – Чем могу вам помочь?

– Д-добрый день, Малин, – поздоровалась Эвелин. – Рада снова тебя видеть.

Малин удивленно вскинула красиво очерченные темные брови, и Уинифред узнала это выражение, одновременно насмешливое и хищное. Даже изящество женского лица не смягчало жестких линий скул и подбородка. Волосы были несколько светлее, чем у Стеллана, как будто на них накинули полупрозрачную белую вуаль. Пепельноволосая, сероглазая – Малин вся была точно лезвие клинка, не сверкающее, но мутное от закалки.

– Кто вы? – прямо спросила она у Эвелин. – Я вас не знаю.

– Я не удивлена, что ты меня не п-помнишь, – виновато улыбнулась она. – Мы и в самом деле давно не виделись. Я… супруга твоего б-брата, Эвелин.

– Супруга? – Малин широко раскрыла глаза, и ее резкое скуластое лицо осветила улыбка. – О, Эвелин! – Она скользнула на крыльцо и схватила невестку за руки. – Какая ты красавица! Извини, что не узнала тебя!

– Не стоит б-беспокоиться, – пробормотала смутившаяся Эвелин. – Мы все-таки б-были совсем малышками, когда виделись в п-последний раз.

Малин была намного выше ее, по крайней мере на пять-шесть дюймов. Чтобы заглянуть девушке в лицо, Эвелин пришлось запрокинуть голову.

– А я так недружелюбно с тобой обошлась! – продолжала живо сетовать Малин.