Серебряные слезы

В этот самый момент Андрей окончательно понял, что потерял ее. Нет никакой надежды, что когда-нибудь она станет госпожой Калугиной. Чушь, бред, ерундистика... И он не имеет права чего-то требовать от нее. Ревновать, диктовать условия, срывать поцелуи украдкой...

Наверное, под ногой Андрея скрипнула половица. Или он не заметил, как с губ его сорвался легкий всхлип, сдержанное рыдание... Карасев обернулся с занесенной над холстом кистью, раздраженно скривив лицо.

– Что? – испуганно вскрикнула Дуся. – Кто там?

Дольше скрываться было нельзя – Андрей распахнул дверь и сделал шаг вперед. Он смотрел только на портрет.

– Что за наглость?! – яростно проскрипел Иван Самсонович. – Я же просил меня не беспокоить... Семен, дурак, опять забыл закрыть дверь! А вас, молодой человек, сюда не приглашали...

Бледный ноябрьский свет лился из широких окон, Дуся закуталась в полотно и молча смотрела на Андрея печальными испуганными глазами.

– Ты не понимаешь... – наконец прошептала она. – И вообще, ничего же такого... Это искусство! Господи, Андрей, да что с тобой?

Вероятно, у него было такое лицо, что Дуся не стала раздумывать и бросилась к нему, кутаясь в драпировочную ткань, изображавшую снег.

– Нет! – с ужасом произнес Андрей, протягивая вперед ладонь, но было поздно – Дуся бросилась ему на шею, он ощутил гибельное прикосновение ее обнаженного тела. Но если им нельзя владеть, то и прикасаться к нему нельзя!

– Евдокия Кирилловна! – вопил Карасев. – Вы разрушили всю композицию, я теперь эту тряпку сто лет не разложу как надо... Без ножа режете!

– Не надо, – сказал Андрей, отталкивая Дусю. – Все в порядке. Я все понимаю... Потом... потом поговорим!

Он не помнил, как выбежал из дома Карасева, как мчался по скользкому снегу к своему дому. Дуся не могла принадлежать ему. Так зачем жить без нее, зачем корчиться в муках еще каких-нибудь лишних сорок-пятьдесят лет, наблюдая за ней издалека, умирая от ревности – ко всем и ко всему? Они были правы – жалкий студентишка...

Дальнейшего он тоже не помнил – как оказался на своей квартире, как достал нож. Умереть надо было наверняка. Он вскрыл себе вены и – чтобы уж наверняка – шагнул на карниз, оставляя за собой красный след. С высоты пятого этажа ему показалось, что это не земля летит ему навстречу, а он сам поднимается к небу, туда, где нет Дуси Померанцевой... Ему как можно скорее надо было туда, где ее нет...

* * *