Серебряные слезы

Тут же романтическую помолвку с обменом колец из травы отнесли в разряд детских шалостей, которые никакого значения не имеют. От Дуси потребовали, чтобы она немедленно попросила прощения у Андрея (о, если бы родители знали, что просить прощение действительно есть за что!), успокоила его и настроила того на совершенно определенный лад: они только добрые друзья, и не больше. Дуся пыталась объяснить, что она готова выйти за Андрея хоть сейчас, что ей плевать на всякие там предрассудки – лишь бы ему было хорошо.

Слава богу, что ораторского дара Кириллу Романовичу было не занимать – еще там же, в больничном покое, он сумел весьма убедительно объяснить своей дочери, что ничего хорошего из этого брака не вышло бы, одни страдания.

Но Дусе каяться и просить о дружбе не пришлось – Андрей не захотел ее видеть. Даже более того: он кричал и рвался из рук санитаров, угрожая тем, что снова попытается наложить на себя руки, если Дусю к нему допустят. Мрачный эскулап с усмешкой объяснил Померанцевым, что «нечего юношу травить видом чересчур прекрасной фемины» и что «с глаз долой, из сердца вон»...

Дусю к Андрею так и не допустили. Позже, когда физическое здоровье Андрея уже достаточно окрепло, она вновь пыталась проникнуть к нему, но каждый раз эти попытки оканчивались ничем – больной вновь угрожал свести счеты с жизнью, если хоть раз увидит ее.

Тогда же было решено окончательно, что отныне всякая связь между ним и Дусей Померанцевой прерывается, и даже со старшими Померанцевыми отношения будут вестись через посредника, ибо всякое напоминание о Дусе приводило больного в страшное исступление.

Андрея поместили в частную психиатрическую клинику, где лечили новейшими методами и отношение к пациентам было самое гуманное. Словом, Померанцевы сделали все, чтобы бедному сироте было хорошо, и просили докторов регулярно сообщать им о его самочувствии.

«Пропал товарищ ни за что ни про что, – говорил Катышев. – А ведь в тот самый день, когда с ним помрачение случилось, я его видел. Во всем бабы виноваты... Вот те крест, никогда не женюсь! Такое у него лицо было странное... ясно, что человек не в себе. И актрисулю я тоже видел... Не понимаю, что он в ней нашел? Бледная, тени под глазами вполлица. Оно, конечно, это модно сейчас, но совсем не в моем вкусе!»

Позже Катышев сошелся с Бурлюком и Крученых, писал футуристические стихи, в которых честному обывателю ни строчки нельзя было понять...