Серебряные слитки

— Возможно, у него был насморк, от которого он не мог отделаться, — поддразнил я.

— Четыре года?

Мы оба смеялись. Мне следовало отпустить ее руку. Но я решил снова наклонить голову и насладиться еще одним вдохом.

— Малобатр! Прелестно. Мой любимый запах! Он от богов?

— Нет, от дерева.

Я чувствовал, что она начинает беспокоиться, но была слишком горда, чтобы велеть мне отпустить ее руку.

— Четыре года, значит, ты вышла замуж в девятнадцать?

— Восемнадцать. Довольно поздно. Как и насморк моего мужа — трудно что-то изменить.

— О-о, я в этом сомневаюсь! — галантно заметил я. Когда женщины удостаивают меня своих рассказов, я всегда даю им совет.

— Тебе следует почаще над ним смеяться.

— Возможно, мне следует смеяться над собой.

Только маньяк попытался бы поцеловать ее руку. Я, как истинный кавалер, положил ее на колени Елены Юстины.

— Спасибо, — сказал я тихо, другим тоном.

— За что?

— За то, что ты однажды сделала.

* * *

Мы сидели молча. Я откинулся назад, вытянул ноги и положил одну руку на сильно ноющие ребра. Я думал о том, какой Елена была до того, как богатый дурак с насморком сделал ее озлобленной по отношению к другим людям и настолько же недовольной собой.

Пока я думал, на небе, среди неровных бегущих облаков, зажглась вечерняя звезда. Шумы, долетавшие из гостиницы за нами, стали тише. В перерыве между обжорством и полным опьянением клиенты рассказывали грязные истории на двенадцати языках. На поверхности пруда появился карп. Время хорошо подходило для размышлений — конец долгого путешествия, нечего делать, кроме как ждать наш корабль, да и место в саду располагало к разговорам. Здесь приятно разговаривать с умной женщиной, с которой мужчина, прилагающий немного усилий, мог легко обмениваться мыслями.

— Mars Ultor, я подошел так близко… Мне жаль, что мне не удалось выяснить, как эти слитки переправляются.

Я выражал свое раздражение вслух. И едва ли ожидал ответа.

— Фалкон, — осторожно заговорила Елена. — Ты знаешь, что я ездила на побережье. В тот день, когда я вернулась злой…

Я рассмеялся.

— Самый обычный день. Как и многие другие.

— Слушай! Кое-что я тебе никогда не рассказывала. Они загружали сланец. Кривобокие товары из серого глинистого сланца для кладовок — кубки, чаши, подсвечники, ножки для столов в виде ухмыляющихся морских львов. Это все жуткие поделки. Не могу представить, кто это купит. Все это нужно мазать маслом, или вещи трескаются и разваливаются…

Я виновато заерзал, вспоминая поднос, который подарил матери.

— О, госпожа! Что-то подобное вполне может служить прикрытием. А ты подумала спросить…

— Конечно, Фалкон. Человек, занимающийся экспортом этих безделушек, — Атий Пертинакс.

«Пертинакс!» Это имя было последним, которое я ожидал здесь услышать. Пертинакс, торгующий кухонной утварью плохого качества! Атий Пертинакс, остроносый эдил, который меня арестовал, пока искал Сосию, затем избил и сломал мою мебель! Я выплюнул короткое слово, используемое рабами на свинцовых рудниках. Я надеялся, что Елена его не поймет.

— Не нужно произносить таких отвратительных слов, — заявила она без всякого выражения.

— Нужно, госпожа! Ты знакома с этим извивающимся клещом?

Елена Юстина, сенаторская дочь, которая постоянно заставляла меня удивляться, произнесла необычно тихим и робким голосом:

— Дидий Фалкон, ты плохо соображаешь. Да, я с ним знакома. Конечно, знакома. Я была за ним замужем.

Наконец долгое путешествие сказалось на мне. Я почувствовал себя раздавленным и больным. Меня тошнило.

Глава 35

Теперь ты думаешь, что это я.

— Что?

Ты проводишь несколько месяцев, решая проблему, и решение постоянно от тебя ускользает. А затем за полсекунды понимаешь больше, чем твой мозг в состоянии переварить.

Именно поэтому Децим с такой неохотой говорил о Пертинаксе. Это был его нелюбимый зять. Атий Пертинакс! Теперь понятно. Я знал, как серебряные слитки доставляют в Италию, кто и как их прячет под таким неинтересным грузом. Сквозь руки таможенников в Остии проходят красивые вещи, с которых берется особый налог на предметы роскоши, эти люди обладают хорошим художественным вкусом. Они один раз заглядывают в трюм, стонут при виде жуткого сланца и никогда не удосуживаются обыскать корабль. Бедная Елена невинно пыталась договориться о том, чтобы нас взяли на борт корабля, на который загружены серебряные слитки!

Более того, с самого начала этого дела Атий Пертинакс, эдил сектора Капенских ворот, был шпионом в управлении претора, который подслушал, где на Форуме друг претора Децим спрятал потерянный слиток. Вероятно, именно он организовал похищение Сосии Камиллины из дома. После того как я сорвал этот план, он выяснил, что девушка у меня, сказал об этом ее отцу, потом использовал Публия в виде оправдания для моего ареста за то, что я подобрался слишком близко. И все это в большой панике, потому что потерянный на улице слиток мог указать на него.

Елена была его женой.

— Твоя первая мысль: я замешана в деле, — настаивала она.

Теперь она ему не жена.

— Ты слишком правильная.

Моя вторая мысль — всегда самая лучшая.

Она решила меня подогнать.