Серебряные тени

Я любил лежать с ней в обнимку, но через некоторое время я осторожно выскользнул из постели и подогнул одеяло вокруг нее. Несколько мгновений я изучал ее нежным взглядом, затем выключил свет и выполз в гостиную, осторожно, чтобы не потревожить ее, закрывая за собой дверь.

Я обосновался на кушетке вместе с конфетами и включил телевизор, убавив громкость до минимума. Нужно было разобраться в запутавшихся мыслях. Я знал, Сидни, несомненно, придумала бы куда более умные планы, чем я, но не думать о будущем я тоже не мог.

Куда мы пойдем? Будем ли мы там в безопасности? И будем ли мы с Маркусом или самостоятельно, что именно мы будем делать с нашей жизнью? Мы столько энергии потратили, когда были вместе, что почти не остановились, чтобы обсудить то, что мы действительно делаем - мы поставили себе непростую задачу. Один из наших диковинных планов побега? Колледж для нее?

Жить неизвестно где? Бороться за свободу с мороями и бывшими алхимиками?

Для вас там не будет никакого мира, прошептала тетя Татьяна, в одном из ее более антагонистических настроений. Нет мира для тебя и твоей человеческой девушки. Это было ошибкой.

Нет, сказал я ей. Мы сделаем это. Мы должны.

Тогда как? спросила она.

У меня не было никаких ответов после просмотра телевизора больше часа, и я решил поспать, когда я услышал крик из спальни. В одно мгновение, я вскочил с дивана, и помчался в сторону спальни.

Я распахнул дверь и бросился на свет, призывая в себе силу духа, чтобы напасть на алхимиков, которых, как я ожидал, увидеть сквозь окно.

Но там не было никого, кроме Сидни, сидящей на кровати, и ее пронзительных криков в ночи. Я отпустил дух и поспешил на кровать, притягивая ее к себе. К моему изумлению, она набросилась на меня.

- Нет! Нет! Не трогайте меня!

- Сидни, это я, - сказал я, пытаясь поймать ее руки и удержать ее от причинения настоящего вреда. Даже полусонная, она, по-видимому, не забывала уроки нашего старого общего знакомого, учителя по самообороне, Малахии Вульфа. - Ничего страшного. Ты в порядке. Все хорошо.

Она продолжила отбиваться еще сильнее, и в скудном свете я смог разглядеть неистовый ужас в ее глазах. Наконец, она перестала молотить руками и признала свое поражение. Сидни спрятала лицо у меня на груди и начала плакать - не задумчивыми слезами или слезами любви, как когда она встретилась с Эдди или увидела плачевное состояние Прыгуна. Это были настоящие рыдания, сотрясавшие все ее тело и делавшие речь несвязной, не важно, сколько я пытался узнать в чем дело и окружить ее как можно большим комфортом. Я не мог сделать ничего, но продолжал сжимать ее в объятиях, поглаживая ее волосы и ожидая, когда она придет в себя. Когда она успокоилась, прерывистые рыдания все еще мешали ей говорить.

- Я… Мне показалось, я вернулась назад, Адриан. На переобучение. Когда я проснулась, здесь было так темно… Как там - я имею ввиду прежде, чем меня допустили к другим. Когда я была там, там не было никакого света. Они буквально держали меня во мраке. И было больно вновь увидеть свет, когда я вышла. Три месяца, Адриан. Три месяца они держали меня в клетке меньшей, чем наша ванная здесь, в полной темноте. Я думала, я справилась с этим… взяла под контроль. Я думала, я сильнее этого… Но когда я проснулась, а тебя рядом не было, и я не могла ничего увидеть в темноте…

Она снова разрыдалась, и все, что я мог сделать, это не показать мои собственные эмоции. Конечно, мне было горько за нее. Горько и больно, что она пережила такое.

Но в то же время я был зол, так зол, что, если бы я знал что-нибудь об этом раньше, я бы вернулся туда вместе с Шанталь,- чтобы она смогла покончить с Шеридан.

Я не выказывал оскорбления или даже сильной злости, но гнев горел во мне из-за того, что алхимики могли бы сделать это кому-то настолько яркому и блестящему, кто служил им так верно и продолжал бы это делать, если бы был способ для нее сделать таким образом, чтобы быть верным своему сердцу. Они пытались ее сломать - не только ее мысли, но и ее саму.

Ужасно было осознавать, что просто увезти Сидни оттуда было недостаточно. Какой психический ущерб они причинили?

Будет ли это преследовать нас всю нашу оставшуюся жизнь, даже если Сидни будет свободна? Последствия ошеломляли, и в этот момент я ненавидел алхимиков так, как никого до этого.

Уничтожь их! сказала тетя Татьяна.Мы найдем их и похороним, конечность за конечностью!

- Ты уже не там, - сказал я Сидни, крепко обнимая ее. - Ты со мной, и я не позволю чему-нибудь случиться с тобой когда-либо снова.

Она прижалась ко мне и пробормотала:

- Я не хочу спать без света.

- Ты никогда больше не должна будешь спать в темноте, - поклялся я ей.

Я остался с ней в кровати, включив свет, как и обещал. Это позволило ей наконец повалиться в сон, и когда она уснула, я мог сказать, это был глубокий и столь необходимый ей сон. Сам я лишь едва погрузился в дремоту из-за включенного света, и потому что все время просыпался, чтобы проверить Сидни.

Это были неудобства, стоившие того, чтобы знать, что Сидни в безопасности.