Серебряный ангел

Зажав расческу под мышкой, он взял в руки шнурок и, обмотав его несколько раз вокруг волос, собранных в хвост, завязал довольно тугим узлом. И только тогда Таггарт обратил внимание на то, как дрожали его руки.

«Зачем я завязываю сейчас ее волосы в узел, когда, наоборот, должен был бы распустить, и отнести их хозяйку к себе в постель?» — подумал он, испытывая такое сильное возбуждение, какого не знал уже много лет.

— Мистер Слоан?

Подняв глаза, он встретился в зеркале со взглядом девушки. Какое у нее лицо! Можно провести остаток жизни, любуясь им.

«Вспомни Мэй, черт бы тебя побрал! А также Консуэлу с ее истошными воплями и проклятиями…»

Таггарт передал расческу Брайди и отступил назад.

— Ну вот и все, — сказал он. — Ваша прическа теперь в полном порядке, мисс Кэллоуэй. А это значит, что мы можем, наконец, выпить по чашечке кофе и поговорить о Нике.

Консуэла Мондрагон рывком стянула с морды лошади уздечку. Похлопывая животное по крупу, она завела его в загон и набросила уздечку на колышек, слишком взволнованная, чтобы расседлывать сейчас свою любимицу. К тому же, утром за ней придет Ник, а значит, все должно быть к этому времени готово.

Дом Консуэлы располагался не в самом Потлаке, а чуть ниже его, в долине, где вдоль восточного склона Вермиллион Хилла ютились, видавшие виды, строения. Пройдя по грязной тропинке к дому, она переступила порог и с грохотом захлопнула за собой дверь.

— Будь проклят этот сукин сын! — процедила Консуэла сквозь зубы и швырнула в стену первую попавшуюся ей под руки тарелку. — Будь проклят он сам и его тощее бледнолицее пугало!

— Дочка? — раздался из соседней комнаты сонный голос. — Это ты, моя птичка?

— Я, папа. Спи.

Он снова пьян. Это можно было понять по его голосу. Хотя, такое состояние для ее отца было обычным. Что еще остается делать в этом жалком городишке, как не пить?!

Консуэла едва не упала, споткнувшись о вещи, которые принес сегодня днем Ник. Потирая ушибленную ногу и рассыпая проклятия, она добралась до своей постели и сбросила с себя одежду.

Обнаженная, легла она поверх одеяла, расслабляясь всем телом под приятно прохладным ночным ветерком.

«Я еще покажу этому Слоану, — думала Консуэла. — Я его уничтожу. Закопаю по шею в песок и оставлю голову на растерзание грифам-стервятникам! Я скормлю его муравьям! А этой дохлячке сверну ее хлипкую шею! Они оба еще много раз пожалеют, что так обошлись с Консуэлой Мондрагон!»

И только потом на лице Консуэлы появилась улыбка.

Ник должен придти за лошадьми в четыре. Он сказал, что сумеет позаботиться о Таггарте Слоане. Правда, не совсем понятно, как можно отомстить человеку, позаботившись о нем? До нее иногда не доходил истинный смысл американских выражений. Возможно, Ник не захочет закапывать Таггарта в муравейник, но в том, что кара будет страшной, можно не сомневаться. И поэтому она должна во всем помогать Нику. Консуэла просто обязана приложить свою руку к этой мести.

Впрочем, и Мэллори не так уж плох. Когда-то, много лет тому назад, она даже любила его. Любила так, что подарила ему свою девственность, которую считала в то время большой ценностью. И только позднее, когда Ник уехал, она поняла, что быть женщиной намного выгоднее: можно получать удовольствия, зарабатывая при этом кучу денег.

А теперь Консуэла решила ехать вместе с Ником.

Поначалу, увидев Таггарта на улице с той женщиной, она была буквально ослеплена яростью. Но чувства, бушевавшие в ее душе в данный момент, казались посильнее той ярости. Обида, возмущение, униженность и страстное желание отомстить пожирали Консуэлу. Если Ник собирается свести счеты с Таггартом, то она должна помогать ему во всем с самого начала. А там, может быть, кто знает, она навсегда останется с Ники. Ведь он довольно хорош собой, к тому же, судя по его одежде, у него водятся деньжата. Что еще надо? Если очень постараться, то можно снова полюбить этого парня.

Замерзнув, она натянула на себя одеяло. Грубая шерсть неприятно колола голое тело.

Да, Ник, в самом деле, не так уж и плох. Возможно, Консуэла даже простит ему то, что он оставил ее тогда, много лет назад. Это было необходимо из-за семейных обстоятельств, — так объяснил он свой отъезд. А письма не писал потому, что знал: она не будет их читать. Ник долго просил у нее прощения и сказал, что Консуэла ничуть не изменилась с тех пор и осталась, по-прежнему, очень красивой. Mi corazуn [16] — так называл ее Ник, когда они занимались любовью под храп ее пьяного папаши, спавшего в соседней комнате. MI CORAZУN, мое сердце.

Когда же, наконец, он придет за лошадьми?

Натянув одеяло до подбородка, Консуэла сжала в ладони одну из своих грудей. Ник был хорошим любовником. По крайней мере, лучше многих. Хотя и не таким изобретательным и страстным, как Таггарт.

Решено, она едет вместе с Ники. Станет ему верной подругой и помощницей.

Оставив грудь, рука Консуэлы скользнула ниже. Да, она будет помогать, она будет полезна ему. «И к тому же, — размышляла Консуэла, лаская свое нежное тело, — если я не поеду, то, вполне возможно, уже никогда не увижу наших лошадей».

ГЛАВА 16