Серебряный дождь, алмазный лед (СИ)

Вечером следующего дня он снова заснул и в этот раз не увидел во сне ничего. Безграничную серую пустоту. В этом сне не было ни холодно, ни тепло. В нем было никак, и это «никак» оказалось целебным бальзамом для его оскорбленного сердца. Он спокойно проспал всю ночь, а когда наутро проснулся, то понял, что обида на Дракона никуда не исчезла, но больше не жжет. В душе воцарилось ровное усталое безразличие, а в голове кристальная ясность. В этой ясности было отчетливо видно, какую неприглядную роль он играл до сих пор. Позволял с собой обращаться как с последней швалью, прикрываясь контрактом. Конечно, рабский контракт – сильное заклинание, отшлифованное многими поколениями волшебников. Сопротивляться его магии трудно, но кто сказал, что невозможно? Он ведь даже толком не пробовал. Между прочим, один раз получилось. У Сабзиро ведь не вышло заставить его есть на полу. Значит, он мог попытаться избавить себя от унижения и во всех других случаях? Так почему же он этого не делал? Тем более что он, как любой маг, способен пусть не полностью, но, по крайней мере, частично, оградить свое сознание от действия чар.

Алвин грустно усмехнулся. Получается, что он позволял издеваться над собой потому, что ему самому этого хотелось? Как же он жалок. Хотя, если вспомнить, как он был очарован, то, наверное, его можно извинить. Да уж, был очарован настолько, что бросился в эту авантюру без оглядки, вместо того, чтобы хорошо все обдумать и взвесить. Ладно, сожалеть о прошлом бесполезно, его все равно не вернешь и не переиграешь. Но можно постараться не повторять былых ошибок. Он не может разорвать договор в одностороннем порядке, такое право имеет только господин. Так что он будет выполнять условия контракта, но не станет делать ничего, ущемляющего его гордость и честь. Он заставит Сабзиро себя уважать. Сердце Мага забилось чаще. Усталое безразличие куда-то подевалось, и он чувствовал душевный подъем и даже азарт. Он улыбнулся. Все, кривые длинные коридоры закончились, и он наконец-то вышел на свет. Противостояние обещало быть для него трудным, но очень увлекательным.

Алвин вдруг понял, что больше не хочет и не может лежать. И он очень голоден. Он встал, сходил в душ, надел свежую одежду и хотел позвать Беттину, чтобы попросить принести поесть, но не успел. Пришел Глим и сообщил, что завтрак в гостиную хозяина уже подан, и Дракон требует, чтобы эльф немедленно туда явился. Маг считал, что Сабзиро уехал еще прошлым утром. Иначе как объяснить тот факт, что весь вчерашний день его никто не тревожил? Не разбудил, грубо рявкнув в ухо, не согнал с кровати, не заставил прислуживать за столом, убирать постель, чесать пятки? Поэтому он удивился. Но приказ вроде бы не попирал ни эльфийскую честь, ни родовую гордость, поэтому он беспрекословно подчинился. В конце концов, выполнять разумные распоряжения господина его обязанность согласно контракту.

Сабзиро понимал, что своей последней выходкой больно ранил Алвина и чувствовал себя слегка виноватым. Встречаться с ним после этого не хотелось, и он даже решил уехать. Но почему-то остался и весь день мрачно слонялся по замку, радуясь, что эльф не высовывается из своей комнаты. Правда, к следующему утру Дракон вполне пришел в норму и решил, что все в порядке. Собственно, что такого ужасного он сделал? Маг уже терпел от него всякое, стерпит и это. Когда Глим принес завтрак, он послал его за Алвином, горя желанием как следует отыграться за свое вчерашнее пусть слабое, но все-таки раскаяние.

Эльф скоро пришел и, хотя и был слегка осунувшимся и немного бледнее, чем обычно, но глаз не отводил и вообще держался достойно. Переступив порог, он склонился перед господином в почтительном поклоне, но опуститься на колени даже не подумал. Дракон сердито нахмурился. Это еще что за новости? Стоило чуть ослабить вожжи, и сразу на тебе. Мага надо было срочно поставить на место. А это место в представлении Сабзиро было не за столом, а у его ног. Он уселся в кресло и небрежным жестом указал эльфу на пол. Но тот, вместо того, чтобы броситься выполнять приказ, остался стоять, где стоял. Дракон снова сдвинул брови и активировал ошейник. Алвин почувствовал удушье, знакомую одурь, подавляющую волю, желание повиноваться и сосредоточился на том, чтобы этому желанию противостоять. Сабзиро не верил глазам: Маг побледнел еще больше, на висках и на лбу у него выступил пот, взгляд стал мутным, он чуть покачнулся, но с места не двинулся. Дракон по привычке замахнулся, чтобы ударить эльфа по щеке, и тут откуда-то из воздуха вылетел толстый водяной жгут и, обвив руку от запястья до локтя, потянул ее назад, заламывая к лопаткам. Сабзиро попытался высвободиться, но жгут держал крепко.