Серебряный ятаган пирата

В качестве гаража Цветков использовал старый бревенчатый сарай, примыкающий к дому. Когда он открыл двери сарая, то я успел заметить, что они изнутри обиты железом. Поднявшись на веранду, я обратил внимание, что двери, ведущие в дом, также обиты железом, а на окнах нижнего этажа прочные решетки. Да, просто так отставного полковника не возьмешь! А он не боится, что деревянное строение легко подпалить?

Цветков, открывая нам дверь – видимо, из гаража в дом вел отдельный проход, – сказал, словно угадав мои мысли:

– Здесь я еще ничего не успел сделать по своему вкусу. Да и дом деревянный не для меня. Хотел вначале продать эту рухлядь, а потом передумал. Лучше продам квартиру в Москве, буду здесь каменный дом ставить. Присаживайтесь! Сегодня тепло, можно и на веранде посидеть. Пиво? Квас? Или чего покрепче?

Цветков открыл старинный буфет, демонстрируя внушительный набор напитков.

– Кхе… – кашлянул Тавров и нерешительно заметил: – Да вроде как рановато для спиртного… Лучше чай или кофе.

– Как скажете! – с готовностью откликнулся Цветков и включил электрический чайник. – А к чайку можно и бутербродики с буженинкой. Исключительную купил буженинку, сетуньскую. Отведайте!

Испив чайку с бутербродами, Тавров приступил к изложению цели нашего визита. Он рассказал все подробно, начиная с исчезновения Игоря Русанова и заканчивая гибелью Кавецкого. Цветков внимательно слушал, не перебивая.

– Вы уверены, что пресловутый Руслан и его банда в ближайшее время выйдут на меня? – спросил он Таврова. Судя по тону, сам Цветков полагал вопрос риторическим, поэтому Тавров лишь кивнул в ответ.

– Скажите, а вы слышали что-нибудь раньше о ятагане Барбароссы? – поинтересовался я.

– Да, кое-что слышал, но не в связи с «Хроникой Драгута», – ответил Цветков. – Вижу, что вы всерьез интересуетесь этой историей. Мистическую предысторию ятагана вы уже знаете из тайных комментариев к «Хронике Драгута». Кстати, став владельцем «Хроники Драгута», я даже не подозревал о наличии там текста, сделанного невидимыми чернилами. Полагаю, что все предыдущие владельцы манускрипта тоже не знали об этом.

– А откуда тогда вы знаете о магических свойствах ятагана? – спросил я.

– Мне достался от тетушки наш семейный архив. Тетушка, как и моя матушка, происходила из графского рода Баранцовых. Естественно, в те годы не афишировали графское происхождение. Сын графа Баранцова женился на девушке, последней представительнице дворянского рода Донауровых. Она и принесла в семью Баранцовых архивы и реликвии, оставшиеся от Захария Петровича Донаурова. А тому семейные реликвии и архивы передала его хорошая знакомая, графиня Юлия Самойлова. Та последние годы жизни провела в Париже, где в то время Захарий Донауров был генеральным консулом России. Все мало-мальски ценное исчезло в годы революции и Гражданской войны, лишь чудом сохранился архив графини Самойловой. Там находились письма, адресованные графине ее родственниками и друзьями. Среди них были письма от деда Юлии графа Литты, от ее первого мужа графа Самойлова, от ее интимного друга живописца Карла Брюллова и многих других интересных людей. Большая часть писем написана на французском языке, как это было принято в обществе девятнадцатого века. Собственно, и французский язык я выучил, побуждаемый страстным желанием узнать содержание этих писем. После смерти тетушки я просмотрел архив и, к своему глубокому сожалению, не нашел некоторых весьма важных и интересных писем. Так вот: в одном из писем графа Юлия Помпеевича Литты к своей внучке я и встретил упоминание о ятагане и его мистических свойствах. Кстати, а что вы знаете о личности графа Литты?

– Это был один из мальтийских рыцарей, обеспечивших избрание императора Павла Великим магистром Мальтийского ордена, – вспомнил я. – За это он был хорошо вознагражден Павлом.

– Литта и до того был богатым человеком, так что дело было вовсе не в жажде материальных ценностей, – возразил Цветков. – Юлий Литта один из немногих приближенных Екатерины Великой, который умудрился стать приближенным Павла.

– Вот как? – удивился я. – Но Павел ненавидел окружение своей матери.