Серебряный капкан для черного ангела

Аглая вздохнула. Ну, на сегодня хватит. Все, что он говорит – не о ней. Да ясно же – сам придумал когда-то женщину своей мечты (признался!), а теперь видит ее в ней, Аглае. А она совсем не похожа на ту, что живет в воображении Глеба. На самом деле она – стареющая женщина, у которой главными собеседниками после переезда Берты в город были куклы. Она совсем разучилась общаться с людьми за время своего затворничества, заказчики не в счет. Она и мать так себе, не уберегла от подлеца дочь, а нужно было костьми лечь, но не допустить этого брака с Олежеком, гори он в аду! И женой Лапину Аглая была никакой, даже скрыть не могла, что он ей противен. Вот и получала от него… забил бы до смерти когда-нибудь, наверное, да Бог его прибрал. Хотя если это Лев убил Диму, какой тут Бог? Но не о нем сейчас речь… «Бежать от Глеба нужно, вот прямо сейчас встать и уйти. Навсегда. Потому что в выдуманном им мирке я жить не смогу. Да, меня к нему тянет, внешне он мне нравится, в постели хорошо, готовит обалденно. Уверена, баловать будет, даже любить. По-своему, игнорируя то, что не подходит под его придуманный идеал. А я буду стараться изо всех сил, чтобы ему, этому идеалу, соответствовать. Как на долго нас хватит? Кто первым сорвется – я или Глеб? Скорее я. И начнется переселение на старую территорию. А там, вдруг и вправду Берта с Антоном… и внуки!» – пришла к печальному итогу Аглая.

– Прости меня, Глеб. Я не могу вот так, сразу, разрушить то, что у меня есть. Я пойду…

– Я все испортил, да? – вновь спросил он, бросил он на нее испуганный взгляд и тут же отвернулся. – Но это же не конец?

– Еще ничего не началось, Глеб, – произнесла Аглая твердо, поднимаясь из-за стола.

* * *

Глеб даже не двинулся с места, чтобы проводить Аглаю до выхода. У него начался приступ, таблетки были в спальне, он старался дышать ровнее, но боль становилась все более острой. Окликнуть Аглаю? Она, конечно, вернется, вызовет «Скорую», поедет с ним в больницу. И включит жалость. А ему не жалость нужна, а любовь. И никаких поблажек из-за того, что он болен. Только равные отношения, с взаимными уступками. Он хочет баловать любимую женщину, взамен иногда украдкой ловя ее благодарный взгляд, вот как сегодня, например. Взгляд, от которого у него улыбка – оскал, не сотрешь. Глеб понимал, что и потянуло его с такой силой к Аглае потому, что не старалась она понравится, была сама собой. Она и потом, в постели, отдалась вся, не требуя признаний в любви, не давая ему поблажек и не притворяясь. Все было по-настоящему, так что же сейчас-то произошло?! Встала и ушла. Навсегда?

Глеб приложил два пальца к сонной артерии – пульс по-прежнему частил, но боль за лопаткой поутихла. «Пересижу приступ», – решил он, вытирая испарину со лба. Он старался не шевелиться, но на скрип двери все же обернулся. От резкого движения вмиг потемнело в глазах, вернулась резкая боль в сердце, но он успел заметить женский силуэт.

– Что-то забыла? – глухо спросил он, приняв прежнее положение.

– Глеб, что с тобой? Ты меня не узнал? – услышал он показавшийся знакомым голос и потерял сознание.

Глава 24

Берта проводила Антона, убралась на кухне и решила немного поваляться на диване. Если не почитать, так послушать детектив, хотя криминала ей в последние дни и так хватило. Роман оказался скучным, даром что известного автора, она поначалу еще пыталась в повторениях одних и тех же фраз найти смысл и следить за ходом действий, но задремала. Проснулась словно от толчка, во сне ли слышала звонок телефона или наяву с ходу не разобралась, но на всякий случай взяла со столика мобильный. Нет, ей никто не звонил.

Проспала три часа, а выспалась, словно провела в постели целую ночь. Пока стояла под тугими струями воды из душа, пришло в голову решение, что надо бы забрать из городской квартиры кое-какие вещи, потому что неизвестно, когда она сможет туда вернуться. Даже мелькнула мысль о переуступке ипотеки, так стало противно, когда представила, как станет ходить по комнатам, где вольготно себя чувствовал со своей любовницей ее муж Олежек, а уж о спальне вообще отдельная песнь – гадко становилось до тошноты. «Продам все – и квартиру, и мебель. Только личные вещи увезу. Вот прямо сейчас и поеду», – подумала она, одеваясь.