Серебряный капкан для черного ангела

– Никаких, Берта. Сейчас я понимаю, что Марков мне просто задурил голову, воспользовался тем, что я была до смерти напугана угрозами по телефону, да и стресс от ареста Осокина и от обыска не прошел. А тут он со своей исповедью… Я просто обрадовалась, что не останусь ночь коротать одна. Страшно было, а с ним вроде как под защитой. И так называемая любовь у нас случилась на волне этого страха и неуверенности в будущем. Только теперь я знаю, что со стороны Дмитрия это был спектакль. С одной целью – ему требовалось время, чтобы залезть на антресоли и взять деньги. Пусть он их потом положил на счет Мутерперелю для лечения, благородно, конечно. Но для меня – не важно. Марков меня просто использовал.

– Зачем тогда он приезжал к тебе?

– Не ко мне, а на похороны отца, – как-то неуверенно ответила мать.

– И просил его дождаться, ты сама говорила! – наступала Берта. – А потом неожиданно заявился через полгода. Вспомни записку, ясно же, что с тобой встретиться хотел. Помешал отец… все никак не могу привыкнуть к мысли, что я – дочь убийцы! – в отчаянии пожаловалась Берта.

– Факт не доказан, так что не думай об этом, – строго приказала мать. – Ну, хорошо, пусть ко мне. Могу даже допустить, что какие-то чувства у Димы и имелись. Но я подумала еще вот о чем: Осип Макарович обошел его в завещании, Дмитрий не получил ничего, а я – жена наследника, ты – дочь. Он понимал, что после смерти Лапина мы с тобой на законных основаниях становимся владельцами усадьбы его предков. Марков женится на мне, и вот он уже в родном доме!

– Но он же должен был понимать, что Лапин еще не старик и проживет еще долго? Если только…

– Правильно мыслишь, дочь. Марков мог задумать убить твоего отца. Что-то меня смутило в этой записке. Дима должен был предположить, что она может попасть в руки Лапину. А что, если он так и рассчитал: Лапин увидит, что он положил что-то в почтовый ящик, достанет записку, прочтет, придет на встречу вместо меня. А Марков его встретит… и разом решит проблему с неправедно полученным Лапиным наследством. Но что-то пошло не так на этом «свидании», и вместо твоего отца в землю лег сам Марков.

– Мама, ну и фантазия у тебя! Зачем такие сложности?! Он мог законным путем оспорить завещание как самый близкий родственник Осипа Макаровича.

– Не так все просто. Ты не забывай, что он лишился своего имени по программе защиты свидетелей. А легализоваться ему было невозможно – его тут же обнаружил бы Василий Голод, которого он когда-то обокрал.

– Ну, да…

– Теперь понятно, что перед встречей Дмитрий действительно что-то закопал в детском тайнике у забора. Но эта вещь теперь в руках вора. И это не деньги, которые Дмитрий снял с антресолей, ими он оплатил лечение Федора за границей. Тогда что это за вещь и где он ее взял?

– Мам, вспомни, когда вы вышли из дома и отправились на вокзал, у Маркова что-нибудь было в руках?

– Да, конечно. Такой матерчатый рюкзак защитного цвета. Дмитрий с ним и пришел ко мне вечером, рюкзак висел у него за спиной, скинул он его на пол в прихожей…

– Не поздно еще позвонить этой Нине, которая присматривает за квартирой?

– Думаю, нет…

– Звони. Попроси осмотреть антресоль со стороны кухни. Пусть поднимет фанеру или что там настелено. Если там пустоты, пусть измерит глубину…

– Ладно-ладно, ты что так волнуешься!

Берта была уверена, что и с этой стороны на антресолях есть тайник. И Дмитрий там что-то обнаружил ценное, возможно, вычислив пустоты, как и она, логическим путем. И это ценное могла там спрятать только немецкая бабушка Аглаи Краузе Ефросинья Емельяновна Шувье…

Антон приехал, когда Берта с матушкой ждали ответного звонка Нины. Берта, уже не смущаясь, пылко ответила на поцелуй капитана, в дом они вернулись не сразу, потому как оторваться друг от друга не было никакой возможности. Обнимаясь с Антоном на жесткой скамейке беседки, Берта чувствовала себя школьницей, которая прячется со своим парнем от материнского глаза. Иногда она даже бросала тревожные взгляды на кухонное окошко, в котором мелькал силуэт матушки, и ждала ее грозного оклика, что-то вроде «Берта, живо домой!». Но никто ее не звал, Антон же обнимал ее все крепче, с трудом сдерживая желание. И это тоже было как в школьные годы. Только тогда на месте Антона сидел ее одноклассник.

– Уводи меня отсюда, я так долго не вытерплю, – прошептал ей на ухо Антон.

– Голодный? – лукаво спросила Берта, выбираясь из его объятий.

– Очень! – со смехом ответил ей Антон.

– Пойдем, мы пироги купили, накормлю. Останешься на ночь?

– Конечно, останусь, – уверенно заявил Антон.