Серебряный лебедь

– Просто это сбивает меня с толку.

Он кивает, толкает входную дверь и показывает на замусоренный пол. Повсюду разбросаны красные пластиковые стаканчики.

– Ох, к счастью, у нас есть уборщик.

Бишоп закрывает дверь, и я поднимаюсь по лестнице.

– Тебе не нужно меня провожать.

– Я уверен, что нужно.

Он снова говорит загадками. Отлично.

– Почему ты вдруг стал со мной любезным? – спрашиваю я.

Я направляюсь к своей спальне, он идет рядом. Зайдя в комнату, я тут же падаю на кровать, а Бишоп захлопывает за собой дверь.

– Это не из-за тебя.

– О, а я только подумала, что мы поладили.

Он пожимает плечами:

– Я делаю это не ради тебя.

Не знаю почему, но это больно. Потому что я глупая, вот почему. Я сглатываю, в горле встает комок, а голос становится хриплым:

– Тогда можешь идти.

– Если бы я сказал, что это ради тебя… – Он идет к балконной двери и смотрит через занавеску. – Ты бы попросила меня остаться?

Я поворачиваюсь к нему, мои волосы рассыпаются по плечам.

– Я не знаю. Я так не думаю. Почему ты смотришь на улицу?

– Почему ты задаешь так много долбанных вопросов? – огрызается он в ответ, отступая от двери.

– Можешь идти, – повторяю я.

– Я уйду, когда приедет Нейт.

– Это может быть через две минуты, а может через сто лет. Зависит от того, сколько девушек он сегодня подцепил.

Бишоп падает на стул рядом с моей кроватью, его ноги широко расставлены, а палец лежит на верхней губе. Его взгляд скользит по моему телу так, что мое сердцебиение учащается, а в животе начинают летать бабочки.

– Мы можем сделать наше времяпрепровождение чуть веселее? – он усмехается.

– Ты сбиваешь меня с толку. Я думала, ты меня ненавидишь.

Я устало закрываю глаза, снимаю туфли и поднимаюсь с кровати. Сгорая от желания избавиться от этого проклятого платья, я захожу в свой шкаф, слегка прикрываю дверь и тянусь к молнии. Затем я смеюсь себе под нос:

– Боже, ну конечно.

Выглядывая из-за двери, я улыбаюсь Бишопу:

– Можешь мне помочь?

Он ничего не говорит, просто встает и идет ко мне. Повернувшись к нему спиной, я перекидываю волосы вперед и закрываю глаза. Он берет молнию и медленно тянет ее вниз, его шершавые костяшки пальцев скользят по моей спине. Изо всех сил прикусив нижнюю губу, я пытаюсь отвлечься от удивительного ощущения соприкосновения его кожи с моей.

– Спасибо, – шепчу я, затаив дыхание, когда он касается края моего платья. Я позволяю лямкам спасть с моих плеч, а затем стягиваю платье вниз, и оно спадает к моим ногам. Смеясь, я разворачиваюсь, готовая сказать Бишопу, чтобы он ушел, но как только наши глаза встречаются, его рука обвивает мою талию, и он притягивает меня к себе. Его губы впиваются в мои, и, кажется, весь кислород и все чувства сразу же покидают меня. Сначала я в замешательстве борюсь с этим, но затем он прижимает меня к стене, и я уже не в силах ему противиться.

Я открываю рот, позволяя его языку проскользнуть внутрь. Он умело, с жаром изучает мои губы, заставляя меня терять рассудок, и наконец я позволяю гормонам взять верх, перехватывая инициативу. Я обхватываю руками его загорелую мускулистую шею, нежно лаская его языком. Он стонет, не отрываясь от моих губ, в то время как его руки сжимают мои бедра и приподнимают меня над полом. Я обвиваю ноги вокруг его талии, его руки располагаются по обе стороны от моего лица, в то время как его бедра прижимают меня к стене. Черт. Я чувствую, как низ живота сжимается от страха, смешанного с желанием. Это чистый, горячий, первозданный и возбуждающий огонь.

Его язык скользит по моей нижней губе, затем он берет ее в рот, грубо прикусывает, тянет, а затем снова отпускает. Он смотрит прямо на меня, его темно-зеленые глаза внимательно следят за моими.

– Черт.

Он останавливается, глядя на мои губы, а затем снова в глаза.

– Не надо, – качаю я головой. – Не думай об этом.

Что, черт возьми, я говорю? Я обвиваю его шею, словно кот, ластящийся к хозяину в поисках внимания. Боже, мне нужна помощь.

Он снова стонет, закрывая глаза.

– У нас было правило.

– Правило? – подлавливаю его я, наклонив голову.

– Да. На самом деле это больше похоже на пакт.

– Этот пакт, – жестикулирую я пальцами, – он включает меня?

Он смотрит на меня.

– Не изображай дурочку, Мэдисон. Тебе прекрасно известно, что это касается тебя.

– Что именно?

– Черт! – шепчет он. – Есть так много всего, что ты, черт возьми, не знаешь и не узнаешь. Мы ходим по тонкому льду.

Я смотрю ему в глаза, изучаю их. Радужку обрамляет темное кольцо, переходящее в более светло-зеленый оттенок, а его загорелая кожа блестит в тусклом свете гардеробной. Его губы немного пухлые, достаточно соблазнительные для того, чтобы заставить вас безрезультатно бороться с желанием их прикусить. И его проклятые растрепанные волосы. Бишоп силен и потрясающе красив, но от него веет опасностью – от него и от его чертовой черной Mazerati. Если всего этого недостаточно, чтобы послать к черту моральные принципы, то тот факт, что он совершенно недосягаемый привлекательный засранец, точно с этим справится.