Серебряный лебедь

Затем он разворачивается и возвращается за свой стол. Прекрасно. Думаю, я могла бы снизить напряжение между этими двумя.

Я смотрю на Картера, пытаясь расшифровать выражение его глаз.

– Хей! – говорю я, толкая его руку.

Я не могу злиться на Картера. Он не делал ничего плохого, при этом заставлял меня чувствовать себя нужной всякий раз, когда был рядом. Он снова смотрит на меня, напряжение в его взгляде исчезает.

– Ты в порядке?

Он улыбается:

– Конечно.

– Между вами есть что-то, о чем мне стоило бы знать?

Я натыкаюсь на его взгляд, его дыхание всего в сантиметре от меня. Если он наклонится вперед, то сможет меня поцеловать. Пожалуйста, не надо. Мне нравится Картер, но, думаю, у него нет шансов выбраться из френдзоны.

– Ты… – шепчет он, его глаза направлены на мои губы.

О нет. О нет. О нет.

Я быстро вскакиваю со своего места.

– Все отлично! – говорю я, хватая свой поднос.

– Ты мало съела, – замечает он, указывая на тарелку.

Я останавливаюсь, снова смотрю на Бишопа и вижу, что Элли уже сидит рядом с ним, а не на его коленях. Думаю, это прогресс, но я все равно его ненавижу. Я отвожу взгляд от Бишопа и улыбаюсь Картеру:

– Аппетит пропал.

Затем я беру свой поднос, выбрасываю мусор и кладу его на стол.

Сзади подбегает Татум:

– Мэди!

Она берет меня за руку, но я вырываю свою ладонь и выбегаю из столовой. Я не привыкла находиться рядом с таким количеством людей, а тем более с теми, кто вечно интересуется мной и моей жизнью. Все это на меня давит, и я окончательно запуталась из-за Бишопа и его игр.

Почему он просто ушел? Я была недостаточно хороша?

Конечно же, нет! Ты скверная маленькая девочка, которая любит плохие вещи.

Я закрываю глаза, пытаясь выкинуть отвратительный голос из своей головы. Прошло много времени с тех пор, как я его слышала, и не знаю, что заставило меня его вспомнить. Я вижу туалеты и бегу к ним, не обращая внимания на возмущения Татум за моей спиной. Слезы застилают глаза, а синий знак, указывающий на то, что это женский туалет, выглядит размытым пятном. Я толкаю дверь и влетаю в одну из кабинок, захлопываю ее и задвигаю замок. Через секунду дверь снова открывается.

– Мэди? – шепчет Татум. – Ты можешь со мной поговорить?

Эти люди начали мне нравиться. Нейт, Татум, может, даже Хантер. Насчет остальных я не уверена. Картер тоже неплохой. Но это все равно удивительно. Ни разу в жизни столько людей не проявляли ко мне столько внимания. Я не могу избавиться от мысли, что это какая-то дурацкая игра. Почему Нейт и Бишоп забрали меня той ночью? Что они имели в виду, когда говорили об играх, и почему остановились? Почему? Так много вопросов, что у меня кружится голова.

– Мэди, поговори со мной, детка, – шепчет Татум, прислонившись головой к другой стороне кабинки. – Что случилось?

Дело даже не в Бишопе и Элли. Все это – моя собственная неуверенность из моего сраного прошлого. Прошлого, с которым я жила один на один, полного страха за отца и боли из-за смерти матери. Но я решила рассказать только про Бишопа, потому что, во всяком случае, об этом не так тяжело говорить.

– Я переспала с Бишопом.

Она глубоко вдыхает:

– Что ж, не могу сказать, что я удивлена. Так ты расстроена из-за него и Элли?

Сглатывая и вытирая слезы со щек, я лгу:

– Немного.

Я должна кому-то открыться, и пусть это будет Татум. Мы поладили с первого дня, несмотря на то что мы совсем разные. Она – «инь» для моего «ян», и я ей по-настоящему доверяю. Наклонившись вперед, я щелкаю замком, и дверь открывается перед встревоженным лицом Татум. Она заходит в маленькую кабинку, закрывает за собой дверь и снова запирает замок. Усаживаясь на корточки, она совсем не обращает внимания на грязный пол, что так непохоже на чистюлю Татум. Она настоящая подруга.

– Она ничего не значит для Бишопа, милая. Но я должна была лучше предупредить тебя о нем. Он никогда не был привязан ни к кому, кроме Хейл.

Она делает паузу, а затем похлопывает меня по колену.

– Не пойми меня неправильно, – говорит она со смехом, – после нее было еще несколько человек, но все они были светскими людьми, зацикленными на славе. Никто из этой школы и близко не думал о том, чтобы попасть к нему в постель. И когда я говорю о нескольких девушках, я имею в виду тех двух девушек, о которых мне известно. Ну, – она наклоняет голову, – тех, с кем его поймали папарацци.

– Папарацци? – спрашиваю я, немного напуганная тем, что за ним следят папарацци.

– Ну, помимо тех знаменитых девочек, известна и его мама.

– Хм, – фыркаю я, смахивая последние слезы. – Как это?

Татум улыбается:

– Ну, его отец пользуется большим уважением в Нью-Йорке. Их семье принадлежит большая часть Верхнего Ист-Сайда. Рынок недвижимости и все такое. А его мама – Скарлетт Блан.

– Скарлетт Блан – мама Бишопа?

Татум кивает:

– Ага. Ну вот, как видишь…

Я все понимаю. Скарлетт Блан – очень известная актриса.

– Ничего себе.

Мои слезы давно высохли.

– Это все? Больше ничего не произошло? – спрашивает она.

Я качаю головой.