Серебряный лес

– Лучше оставить сохнуть на солнце, – предложил Летц. В процессе он не участвовал, старался поменьше двигаться.

– Как сам? – в очередной раз поинтересовалась Шейла.

Но Летц заверил, что, если ему станет хуже, он сообщит. Совет Летца сработал. К вечеру посудины обсохли и при обжиге не потеряли своей формы. В них даже удалось разогреть воду.

– Сюда бы листья смородины и земляники, – проговорил Майкл. – Жаль, что здесь не растут.

– Это что за фигня? – полюбопытствовала Шейла.

– Растения, – объяснил Майкл, – ароматные. А ещё мята.

В принципе, можно было поискать и здесь подходящие растения, чем Шейла и Майкл вскоре и занялись. Шейла растирала листья растений и принюхивалась. Обычно это был аромат зелени и травы, но одно растение, невзрачное на вид, выдало какой-то спектр запахов. Они с Майклом нарвали немного листьев и бросили их в посудину завариваться. Минут через пять Майкл сделал глоток.

– Какой у меня приятный чай! – он поцокал языком.

Наверное, надо было выждать до утра, чтобы понаблюдать, как Майкл перенесёт действие отвара, но Шейла и Летц решили не медлить: они тоже отведали травяной чай, заедая его лепёшками Тлута. Затем Майкл и Шейла соорудили шалаш с одной стенкой на случай, если пойдёт дождь: привязали верёвкой между деревьями жердь и под углом прикрепили к ней ветки, принесли ещё ветви и переплели их с имеющимися, как нити в ткани. После натаскали на землю под настил огромные листья растений с берега реки.

Дежурство хотели поделить на двоих, но Летц мрачно ответил:

– Я не зад отшиб, а просто упал, так что сидеть мне легче, чем лежать. Не так всё болит.

– Кстати, – заметил Майкл, – ты перестал моргать!

– Да, – оживился Летц. – Наверное, новый стресс наложился на старый – вот такая парадоксальная реакция. Я читал о таком способе, но особо не верил.

Шейла кинула ему покрывало и вручила посудину с кипятком.

– Не замерзни, – наказала она, а сама ужаснулась: она становится похожей на заботливую мамашу, как обычно в рекламе показывают. Но Летца было жалко, перед глазами у неё до сих пор стояли его синяки.

Летц благодарно кивнул и принялся караулить огонь. Шейла залезла под навес, где уже устроился Майкл. Сон не шёл, слишком многое случилось за последнее время. Даже Шейле, привычной к непростым обстоятельствам, было сложно. Что уж говорить о попутчиках? И Летц, и Майкл выросли в более комфортных условиях, хотя у каждого были свои трудности. Шейле же стало бы легче, если бы рядом с ней оказался Стив. Стива она знала давно и знала, чего от него ожидать. А эти двое – загадка, хотя пока они не налажали. Но кто знает их запас прочности?

Раньше жизнь пусть и была непростой, зато была понятной. Шейла отвечала только за себя и названного брата. Майкл и Летц для неё чужаки, с которыми она связалась от безысходности. А теперь вынуждена оставаться с ними до последнего, как и они с ней. Дружба по необходимости. Шейла повернулась на другой бок.

После исчезновения Стива Шейла поклялась, что не позволит никому занять его место в сердце, потому что потери близких людей даются слишком тяжело. Шейла не любила слёзы и всего того, что доводит до слёз: они делали её слабой. В подобные моменты она отчаянно жалела, что одна во всём мире, что некому защитить её и дать понять, что она любима. В такие дни Шейла чувствовала себя ненужной.

В детстве она пыталась придумать себе семью, но выходило у неё плохо. Собственного опыта не имелось, но в приюте было несколько детей, которые попали туда после смерти родителей или лишения тех родительских прав. Судя по их рассказам, семья была неоднозначным местом для проживания. Трет, когда услышал её соображения, даже не рассмеялся.

– Им просто не повезло, – сообщил он. – Не все семьи плохие. Полно нормальных.

Но Шейла тогда не очень поверила наставнику: почему же в приюте нет ни одного ребёнка, который рассказал бы хоть что-то хорошее о том месте? Теперь же после рассказов попутчиков её мнение не было столь твердокаменным, как раньше. Судя по всему, у Летца и Майкла были именно что хорошие семьи, и оба жалели, что утратили своих близких. Шейла впервые осознала, что она хотела бы подобных родственных отношений – это было её несбыточной мечтой. И вновь, как в детстве, она постаралась представить возможную семью.

Конечно же, мать. Не та, которая оставила Шейлу на крыльце приюта, а другая, которая никогда, ни при каких обстоятельствах не предала бы дочь. Что бы они делали с матерью? Наверное, завели бы свои девчоночьи секреты. А ещё мать учила бы Шейлу тому, чему обычно матери учат своих дочерей, и Шейле не пришлось бы попадать впросак, как с месячными например. Когда у неё впервые пошла кровь, Шейла решила, что умирает. И если бы не старшие девчонки, которые подняли её на смех, Шейла бы долго считала, что неизлечимо больна.