Серебряный меридиан

Перед самым рассветом Мэри заглянула в комнату, где спали ее сыновья. Она вновь негромко рассмеялась, когда подошла к кровати Уилла. Ее дочь и сын спали рядом лицом друг к другу, прикасаясь лбами. Их темные кудрявые головки со вздернутыми носами и густыми ресницами было не различить. Они были похожи, как две ежевичные ягоды, созревшие на раздвоенном стебле, или как два чернильных пятна, оставшихся на сложенном вдвое листе бумаги. Они сразу стали неразлучны. Всем и даже Джону стало понятно, что ничего поделать с этим нельзя. Казалось, он решил не бередить больше эту болезненную тему. На время и его отношения с Мэри потеплели. Он достиг заметного положения в городской общине, и это побуждало задуматься о воспитании своих детей. Он не мог не видеть, что многому из того, чему учила их Мэри, обучались дети состоятельных семей. Джон не без гордости думал о том, что его жена, в отличие от многих, происходит из семьи не только состоятельной, но и родовитой. Она обладала житейской хваткой и воображением. Вместе с детьми она играла и пела, а по праздникам даже устраивала домашние спектакли. Эти представления навели его на интересную мысль и позволили отличиться среди коллег из городского совета. Летом 1569 года под покровительством и по приглашению Джона Шакспира в городской ратуше и в гостиничных дворах давали представление лондонские актеры. В Стратфорд приехали две труппы: «Слуги Ее Величества королевы» и «Слуги графа Вустера». Джон взял сына с собой и во время представления поставил его к себе на колени, заняв место на одной из лавок, откуда было все превосходно видно и слышно. Давали пьесу о королевском дворе и придворных, с песнями, переодеванием и красочными костюмами. Уиллу до этого довелось видеть только традиционные пантомимы во время праздников. Теперь перед ним предстал великолепный и захватывающий мир.

Вернувшись, Уилл без умолку рассказывал всем домашним и, в первую очередь, Эльме о том, что видел и что присочинил сам по дороге домой. Несколько лет подряд Джон брал сына с собой на представления гастролирующих театров. И каждая новая пьеса, которую он видел, пополняла домашний репертуар, состоявший из придуманных Уиллом и Эльмой спектаклей, в которых они сами были и постановщиками, и исполнителями. Театр пришел в их жизнь.

Глава III

…плаксивый школьник со щеками

Румянее зари, с набитым ранцем

Ползет улиткой в школу.

У. Шекспир «Как вам это нравится». Перевод В. Левина

Это был богатый событиями год. Если бы кто-то смог предсказать тогда, чем обернутся перемены, какие он принес в жизнь обычной стратфордской семьи, ни единому слову прорицателя никто бы не поверил. Но истина состоит в том, что истории дают ход, как правило, события, происходящие в повседневной частной жизни, — обычные для свидетелей и ничем не примечательные для современников.

Осенью Уильям был принят в подготовительный класс грамматической школы. Мэри научила его читать, подписываться своим именем и следила за тем, чтобы он каждый день учил катехизис. В способностях старшего сына родители не сомневались, но представление о его будущем у них было сколь неясным, столь и разным. Мэри пыталась убедить мужа отправить сына после окончания школы в столицу в обучение. Для этого уже сейчас стоило присмотреть достойного лондонского мастера, как это делали для своих старших сыновей их друзья и соседи — кожевенник Филд и бакалейщик Куини. Джон, напротив, был убежден, что Уилл должен после окончания школы остаться в Стратфорде и заниматься семейным делом. Впрочем, до этого было далеко, а в школе сыну предстояло осилить латынь, греческий и все обязательные предметы. Поэтому к согласию они все же приходили, обсуждая, что понадобится приобрести к началу учебы.

К шести утра 23 августа 1569 года Уилл шагал за отцом к зданию школы, пристроенному к ратуше, таща на плече в специально сшитой по торжественному случаю кожаной сумке свечи, тетрадь, пузырек чернил, роговую доску[58] и восьмушку большого листа бумаги. Его угнетала не только тяжесть навьюченной на него поклажи. Он, который никогда не хотел спать, сегодня и на ходу не мог проснуться и полз, как улитка.

Уроки в подготовительном классе вел помощник учителя. Каждый день начинался с утреннего молебна в часовне гильдии Святого Креста. Звонили колокола: большой оповещал о рассвете и наступлении сумерек, маленький призывал утром к началу занятий.

Оказалось, что в классе собрался почти весь знакомый по Хенли-стрит народ мужского пола — все ровесники Уилла. Жаль, Эльму не пустили. Было весело. И веселее раз от разу, особенно с того дня, когда кто-то из старших учеников спросил, заглянув в класс, на несколько минут покинутый мистером Хиггсом:

— Ну как вам наш «абисидариус»?[59]

— Кто-о? — Уилл даже выскочил из-за парты, чтобы лучше расслышать.

— «Абисидариус» — Хиггс!