Серебряный осел

— Сволочь длинноухая! — прошипел Гавейн. — Замаскировался, значит? Думаешь, спрятался от меня? Все равно я тебя на колбасу пущу, слышишь ты, рапсод недоделанный?

Внезапно он обнаружил, что один из серых, а именно серебристого оттенка, молодой, кандийской, кажется, породы, при последних словах дернулся и подался назад.

— А, попался! — торжествующе заорал Гавейн. — Не уйдешь теперь!

Подскочив к жалобно вскрикнувшему животному, он схватил его под уздцы и принялся остервенело тащить на себя. Потом схватился за пояс, но вспомнил, что меч остался в гостинице, а кинжал он отдал треклятому Парсифалю.

Намотав уздечку на кулак, бородач принялся озираться в поисках какого-нибудь оружия или хотя бы камня, чтобы проломить череп проклятому превращенцу и покончить с преследовавшим его ушастым кошмаром.

— Оставь моего Оберона в покое, ты… — К разъяренному Гавейну подскочил какой-то мужичонка.

— Пош-шел прочь! — заревел не хуже осла здоровяк. — А, так вас тут целая шайка?!

От страха и злости он вообще почти перестал что-либо соображать.

— Отпусти Оберона, проклятый развратник! Люди, граждане, что же это творится? Последнего осла отбирают! Стыд уже потеряли совсем! Мало им овец с козами, так вот еще и кормилец мой понадобился!

Гавейн не успел ничего сделать, как вокруг образовалась небольшая толпа из дюжины человек.

Все крепкие, с мускулистыми узловатыми руками. У двух на поясах ножи, а на простонародных лицах, что характерно, никакого почтения к высокородному господину.

— Отпусти ослика, содомит, — пробурчал один из торговцев, совсем уже разбойничьего вида детина, — и что больше всего напугало Гавейна, — с крестом на широкой волосатой груди.

— Э-э, отдайте мне его, я заплачу… — жалобно ответил рыцарь.

— Что-о?! Чтоб я своего славного Оберончика вот этакому на позор отдал! — разъярился мужичонка.

— Бей его, злодея! — выкрикнул кто-то…

Но судьба смилостивилась над незадачливым Гавейном.

На площадь с выражением безумной ярости на лице вылетел Парсифаль. В одной руке у него была дубина, в которой можно было узнать рукоять паланкина, в другой — кинжал Гавейна.

И завертелась дикая кутерьма.

Орландина решила, что спит.

Потом подумала, что слишком уж яркий и живой сон получается.

Но, скорее всего, она все-таки спит.

Ибо оказалась она не где-нибудь, а в Солдатской слободке, солнечным утром, да еще в теле двенадцатилетней девчонки — себя самой.

И стоит она на площадке, где обучали молодняк, держит в руках учебный деревянный меч, а к ней вразвалочку идет смуглолицая и разрисованная тетка в замшевой жилетке, какую носят краснокожие из-за океана, — материна приятельница Торикваль, лучшая мечница среди женщин-воинов вольного легиона. Ее наставница.

Но размышлять было некогда: начинайся учебный бой.

Торикваль, примеряясь, взмахнула пару раз деревянным мечом, а потом сделала им хитрое движение, называемое в Чжунго «Крыло мудрой бабочки», а у них, наемных воителей, попросту — финт ушами.

У Орландины глаза распахнулись на пол-лица.

Не ожидала!

За что и пребольно получила дубовой доской по ляжке.

— Ф бою тебе никто не будет предупреждай, — протянула наставница, — что собирается надраит тфоя задница. Еще раз!

В последний миг Орландина инстинктивно успела вскинуть свой меч навстречу клинку Ториквали. Дерево ударило о дерево, и девчонку едва не завертело волчком, так что у нее лязгнули зубы.

Ей представилось, какова Торикваль в настоящей битве, где льется кровь и умирают люди — и она не узнала добродушной приятельницы матери.

— Тфа таких удара — и меч полетит… Фо-он туда!

С недоумением Орландина проводила взглядом вертящуюся в воздухе деревяшку.

— У меня нет сил отбить твой удар. Мне двенадцать, ты сильнее!

— Пожалуешься на молодость, когда тебе будут кишки фыпускайт, — молвила Торикваль. — Запоминайт — это думкопф, дурак отбифайт клинок фрага сфоя сила. Умный использофайт сила фрага! Продолжайт!

Тут Орландина вспомнила, что она не та, что была в двенадцать лет, и кое-чему научилась. Она ушла в глухую защиту, и Ториквали никак не удавалось достать ее.

Блок с обратным хватом… Блок со сменой рук… Блок…

А потом вдруг девушка обнаружила, что перед ней нет противника и она вовсе не на учебной площадке их Солдатской слободки, а на опушке старой дубравы, под белесым сумеречным небом.

Амазонка остановилась и заметалась по поляне.

Она чувствовала присутствие кого-то, но никак не могла его обнаружить, хотя тот стоял буквально рядом.

— Не можешь найти меня, девочка? — На нее смотрел высокий, костлявый тип, при этом его облик был зыбким и все время менялся.

Капюшон, словно сотканный из бурого тумана, скрывал лицо незнакомца. На плечи небрежно накинута потертая леопардовая шкура.

— Неужто я так страшен, что меня испугалась храбрая воительница?

— Кто ты и что тебе от меня надо? — спросила прознатчица.

— Кто я? Всего лишь скромное мыслящее существо, немного маг, немного жрец, немного ученый… А что мне надо? Уж не то, что обычно мужикам надо от баб! — сказал, как сплюнул, костлявый.

Его мерзкий смех заставил Орландину отступить.