Серебряный пояс

Хмурый вечер гасит промозглый день. Пора становиться на ночной отдых. Ведомый караванщик, Михаил Самойлов, ищет место для стана. Вот у ручья хорошая поляна. Здесь есть осока для лошадей. Под деревьями можно натянуть полог. Рядом много сушняка для костра. Однако Мурташка опять недоволен:

— Утром погода другая будет. Ветер сверху ручья потянет, весь дым костра нам в голову пойдет, плохо спать будет.

Спутники соглашаются. Авторитет Мурташки неоспорим. Опытный следопыт знает тайгу лучше любого зверя. С этим согласен даже Михаил Самойлов. Поэтому, несмотря на то что медвежатник ведет караван, показывает дорогу, все беспрекословно соглашаются с любым мнением Мурташки. То, что русскому хорошо, хакасу гвоздь в ногу.

Караван едет дальше. Михаил показывает второе место для ночлега, третье. Все его предложения Мурташка категорически отклоняет по той или иной причине. Спутники подавленно молчат, слушают человека тайги, продвигаются вперед.

Наконец-то Мурташка указал на прилавок под горой:

— Там спать будем! Там сухо, ветра нет.

Все переглянулись: дров нет, до воды далеко, лошадям есть нечего. Но все молча правят коней к указанному месту: раз Мурташка сказал, значит, так тому и быть!

Путники выехали на прилавок, спешились, сняли со спин уставших животных котомки. Гришка Усольцев стал разводить костер. Влас Бердюгин пошел с казаном за водой. Михаил Самойлов стал стреноживать лошадей, но Мурташка остановил его:

— Подожди, Миша! Надо дрова возить. Там, — указал рукой на сухую ель, — дрова. Твой конь сильный, хорошо сутунки таскать. Езжайте с Гришкой, дрова рубите, сюда на коне возите. Я тут стан делать буду. Влас кашу варить станет.

Михаил с Гришкой переглянулись: зачем валить огромную ель, если вокруг много тонкомера-сушняка? Но все же послушались старшего, молча взяли топоры и пилу, пошли с конем за дровами.

Пока дровосеки возили сутунки, Мурташка с Власом раскинули полог, подготовили место для ночлега. На жарком костре пыхала, довариваясь, каша с мясом. Рядом свистел носиком легкий, походный чайник.

За приготовлениями стана путники не заметили, как на тайгу навалились сумерки. Черные горы растворились во мраке ночи. Отбрасывая назад странные, причудливые тени, хвойные деревья образовали перед костром мрачный хоровод. В тальниках у ручья, выбирая сочную осоку, бряцая боталами, паслись стреноженные кони. В стороне, под разлапистой елью, где сухо, чутко дремали собаки.

Наконец-то охотники окружили большой, ведерный казан с горячим ужином. Каждый вытащил из своей котомки деревянную ложку, берестяную кружку. Однако с трапезой задержались. Мурташка хитро смотрел на Власа, ожидая, когда тот достанет из торбы заветную фляжку с огненной жидкостью. Влас не стал испытывать терпение спутников, торжественно, как это бывает в подобных случаях, полез рукой в объемистую поклажу, некоторое время там что-то искал, потом разочарованно дрогнул бородой:

— Нету!

Мурташка недоверчиво посмотрел на него, переглянулся с Михаилом и Григорием, подскочил на ноги, обиженно вытянул губы дудочкой:

— Как нету? Кто брал? Я, однако, не брал. Гришка не брал. Михаил не брал. Кто брал? Куда девал?

Влас строго посмотрел на доверчивого хакаса, еще раз, испытывая его терпение, сухо провел по берестяной стене торбы пальцами (продолжая разыгрывать шутку), потом расцвел улыбкой:

— Вот она, заветная! В угол завалилась!

Наивный, как ребенок, Мурташка, ежедневно воспринимавший его шутку за правду, облегченно вздохнул, присел на свое место, стал обиженно выговаривать:

— Фух! Нехорошо, Влас, врать. Костя Мурташке никогда не врет. Костя Мурташке всегда вечером наливает. Один Влас всегда шутит: нету… пролил… потерял. Нехорошо так говорить. У Мурташки сердце остановилось. Как так? Куда потерял? Кто из торбы спирт брал? Где вор? Мурташка не вор. Мурташка честный хакас! Не надо, Влас, врать!

Все дружно засмеялись над проделкой Власа и над чувствами охотника: пора бы уже привыкнуть. Да только как растолковать доверчивому хакасу, что без шуток в тайге нельзя?

Влас успокоил Мурташку, налил по кружкам спирт. Все четверо выпили, потянулись ложками в казан за кашей. Бородатые лица мужиков стали опять серьезными. В голове крутятся запутанные мысли. Третий день караван крутится по окрестным перевалам, а следов медведя с кривой лапой так нигде не встретили. Слишком все запутанно, непонятно, загадочно. Однако охотники надеются на Мурташку, что он во всем разберется. Это подтвердил Иваницкий. Нисколько не сомневаясь в своем преданном следопыте, золотопромышленник уверенно сказал:

— Вон, возьмите с собой моего Мурташку! Для него в тайге никаких тайн нет. Он вам снимет шкуру с вашего криволапого медведя!