Серебряный пояс

— И кто же то нас «прикрыл»? — от волнения не своим, чужим, каким-то даже загробным голосом спросил дед Павел.

— Зачем тебе все знать? — усмехнулся Влас, но по тому, с каким уважением на него посмотрели Федор Посохов и Гришка Берестов, всем стало понятно, кому обязаны наши старатели.

— А что же с той девкой-то сталось? — перебивая затянувшееся молчание, поинтересовался Гришка Усольцев.

— С девкой? С какой девкой? — удивился Влас, но тут же вспомнил. — Ах, с Оксаной, что с бандюганами была… а ничего не сталось. Это мы ее из могилы откопали, потому как жива она была.

— Как это жива? — в страхе перекрестились мужики.

— А вот так, жива. Когда вы в ту ночь в доме Петра Заструхина под гармошку плясали да хвалились калачом, мы за околицей караул держали. Петр Заструхин нам доложил перед рассветом, как дела обстоят. Как ты, Гришка, молодуху в кладовку водил, но вместо нее оказалась твоя жена, — Гришка Усольцев покраснел до кончиков ушей: конфуз! — Как Оксана побежала на доклад своему Мишке с товарищами. Мы тут сразу поняли, что дело без смертоубийства не обойдется. Вот тогда я Петру револьвер передал, чтобы он вам его отдал. А потом раньше вас банда за околицу поехала. Мы видели, как они для вас яму копали, как сосну на дорогу валили. Ну а потом вас встретили. Опять же, не успели мы вам на помощь поспеть. Быстро у вас все получилось: трах-бах — и готово! Не стали мы вам мешать, все со стороны видели. Потому что знали, что Мишка Оглобля — это всего лишь щуренок. Большая рыба оставалась на воле.

— И вы видели, как мы их закапывали?

— Видели. Все видели! И как закапывали, как могилу мусором заваливали. И как Гришка коня убил: правильно и сделал, потому что другого выбора не было.

— А что потом?

— Потом? Когда вы уехали, мы к могиле подошли. А из-под земли — стоны. Молодуха, видать, в себя пришла. Откопали мы ее, хотели помочь, допросить, но она безумной была. Так мы ее и отпустили, думали проследить, пойдет или нет «крупной рыбе» на рассказ. Но нет. Не пошла Оксана. Так как не могла понять куда идти. То между сосен бродила, пока мы могилу закапывали. Потом по лесу бегала, хохотала да все кричала: «Калач! Калач!». Нам же ее пришлось вечером направить в поселок, где ее и нашли люди.

— Так что же то получается? Не сама молодуха из могилы выбралась?

— Да нет же, — смеялся Влас Бердюгин. — Вон и Федор с Гришкой подтвердят!

— Да, — согласно кивнули головами последние. — Мы ее из земли вытащили да домой отправили.

— Что ж вы это… да как же… почему нам раньше не сказали? — не скрывая волнения и облегчения, наперебой заговорили наши старатели: дед Павел, Иван Мамаев, Иван Панов и Гришка Усольцев. — А мы то здесь все передумали! Столько молитв да поклонов принесли, колени разбили перед иконами, а оказалось все просто!

— Да. Не сказали. Потому что так было надо! — сурово ответил Влас Бердюгин и поднял полный стакан вина. — Что же, мужики-старатели, господа бергало! За вас я пью! За вашу силу, смелость, стойкость духа, за правду и веру! Да будет вам в деле вашем нелегком удача и фарт! А в жизни — уважение да любовь!

Немного позже изрядно захмелевший, радостный и довольный дед Павел отлучился ненадолго, сбегал домой, вернулся, отозвал Власа Бердюгина в сторону:

— На вот… передай ему!

— Кому? Что? — плохо понимая, что от него хочет старый старатель, недоумевал Бедовый.

— Дык… Самому губернатору передай! — протянул золотой самородок размером со спичечный коробок. — Проси у него за меня прощения… сам я явиться не могу — дела! За то, что я ему штаны подмочил… пусть себе новые купит!

Последнее слово

Основанный на реальных событиях сюжет этой книги в большей степени предоставлен моим старшим товарищем, постоянным жителем, старожилом города Артемовска Малюченко Леонидом Васильевичем. Богатый подбор материалов, личные воспоминания и документально подтвержденные факты открытия Ольховского золоторудного месторождения дедом Леонида Васильевича, Казанцевым Павлом Ермиловичем, заставили автора этой книги предложить обязательное соавторство — совместное написание повести, на что последний категорически отказался:

— Это не мое дело! Я даю материалы, тебе дано право, вот и пиши! А меня не впутывай! Ни о каком соавторстве не может быть речи! И не вздумай вписывать мою фамилию.