Серебряный Рыцарь

— А ты сам не помнишь? — Она слегка отстранилась, заглядывая в его лицо. — Тогда ты сказал мне одну фразу. Ее можно было забыть, но я повторяла ее про себя все эти годы. Слово в слово, как молитву Покровителям. Я не могла ее забыть, не могла ошибиться. Ты сказал тогда: «Смерти нет — есть переход в новую жизнь». Если бы с тобой случилось что-то еще, я бы забыла эти слова, но они сказали мне, что ты ушел и, наверное, умер, а ты — жив. Ты просто закончил ту жизнь и начал новую. Но в новой жизни ты остался прежним — моим Серебряным Рыцарем и вернулся ко мне!.. Почему ты так долго не открывал свою тайну?

— Я… — Фрозинтар осторожно дотронулся до ее талии, удерживая женщину на весу. Не то что его шея могла устать — но если бы соскользнули обвивавшие ее руки… — Я боялся.

— Глупый! — Она рассмеялась. — Чего? Что я тебе не поверю? Что я не узнаю тебя в этом обличье?

Драур хотел сказать, что она уже его не признала — в Ночь Солнцеворота, у реки, — но решил промолчать. И правильно сделал.

— Они все время дают мне пить какую-то гадость, — промолвила Фейнирель. — Говорят, это поможет мне избавиться от призраков. Но ты не призрак. Ты — вот он! Живой…

— Я не живой, — попытался возразить он. — Я — нежить.

— Нежить, — повторила она. — Не — но все-таки «жить»! Смерти нет — есть переход в новую жизнь!

С этими словами, выпалив их так, словно это был боевой клич, Фейнирель крепче обняла Фрозинтара за шею и поцеловала в губы.

Как? Что это? Почему? — Лорд Лоредар в недоумении уставился на внезапно погасшую искру.

Драуру показалось, что он действительно умер.

Не было ничего — только яркая вспышка тепла и света, того самого, который видит каждый в конце пути. Тот самый свет, который одними воспринимается как символ новой жизни, а другими — всего лишь последними судорогами умирающего мозга. Истину знают не те, кто с пеной у рта доказывают свою правоту, а те, кто увидел этот свет в последний раз.

Яркая вспышка, спалившая мозг. Огонь, наполнивший его плоть. В ушах грохот крови, несущейся по жилам со скоростью бурного весеннего водопада, сметающего все на своем пути. Хрупкая плоть не выдержала этого напора — ее просто-напросто смело. Сорвало с души, как ненужные тряпки. Оставило нагим и беззащитным.

Два переплетенных тела на голом полу, в ворохе разбросанных одежд — там, где их застала вспышка страсти. Мягкая плоть под грубыми руками.

— Я… сделал тебе больно?

Большие глаза у самого лица, на ресницах дрожат слезы:

— Нет…

Он не поверил — от счастья не плачут! — хотел отстраниться, но тонкие руки сомкнулись теснее. Тело прижалось каждой клеточкой, словно старалось раствориться:

— Не надо! Не уходи.

— Но я…

— Я так долго тебя ждала!

— Ты не понимаешь, я не могу…

Не могу признаться и поверить, что больше всего на свете хочу остаться. Но ведь это неправильно! Седона погибла всего лишь месяц назад. «Чуть больше месяца назад! — подсказал рассудок. — Положена в могилу, оплакана, отпета. Ее душа отправилась туда, где ее ждут боги народа альфаров и Покровитель Рир. Ее искра погашена вместо твоей. Девочка хотела, чтобы ты жил. Так живи!»

Но он — мертвец. Он не живой. Пока в этом теле не будет гореть искра, оно так и останется мертвой плотью. Эльфу или человеку можно стать драуром, но драур не становится эльфом или человеком. Обратное превращение невозможно.

— Ты все можешь!

Она читает мысли?

— Я просто знаю. Останься!

— Но… — Взгляд с трудом оторвался от ее лица. Что там, за приоткрытой дверью?

Она опять поняла его правильно, взяла в ладони лицо, заглянула в глаза, кивнула одними ресницами и рассмеялась так легко, что он сразу перестал сомневаться.

Глава 7

Будучи воином, лорд Тиамар умел смотреть в лицо опасности. Спокойный и уверенный, он переступил порог комнаты:

— Вы хотели меня видеть?

Стоявший возле кресла Наместник Фейлинор поднял на него глаза и тут же опустил.

— Милорд, — заговорил он тихим, но твердым голосом, — вы — супруг моей сестры. Вы — мой родственник и один из тех, на кого я могу положиться в трудную минуту…

Стоявший у стены Асатор с тихим скрипом сапог переступил с ноги на ногу.

— Вы всегда, насколько я помню, оставались для меня близким. Ваши деловые и военные качества высоко ценил мой отец, память которого я бесконечно уважаю, — продолжал Фейлинор. — Вы были верной опорой трона, моим советником и другом. Под вашим чутким руководством Преданные превратились в силу, с которой стоит считаться. Поэтому мне вдвойне тяжело, но…

Тиамар вперил пристальный взгляд в Наместника, чувствуя одновременно негодование и раздражение. И власть на Острове принадлежит этому мальчишке, который двух слов связать не может! О Покровители, почему вы так несправедливы? Почему к власти всегда приходят те, кто недостоин ее?

— Милорд, — сделавший паузу Фейлинор все-таки поднял на него глаза, — я вынужден просить вас оставить Преданных.

— Что? Я не ослышался? — Тиамар сделал шаг вперед. — Вы сами понимаете, что говорите?