Серебряный шпиль (ЛП)

Карола отрицательно покачала головой, а Сэм поднял и опустил плечи, одновременно выпятив нижнюю губу.

— Не знаю, — сказал он. — Я уже говорил, что, по-моему, это работа какого-то чудака. Но почему они вас так интересуют?

— Отнесем это на счет моего природного любопытства, — сказал я, поднимаясь, чтобы уйти. — Разрешите поблагодарить вас за то, что вы нашли возможность встретиться со мной.

— Боюсь, что мы оказались не слишком для вас полезны, — произнес, вставая с дивана, Сэм Риз.

В его голосе я не уловил ни единой нотки сожаления.

— Напротив, вы мне очень помогли, — заявил я, поставив его тем самым в тупик. Затем я вышел в коридор, потянув за собой тяжеленную дверь. Повернувшись, чтобы направиться к Бэю, я увидел спешащего мне навстречу Ллойда Моргана.

— А, мистер Гудвин! Какое удачное совпадение. Я только что закончил длиннейшее совещание с некоторыми членами нашего финансового комитета. Отвратительное дело эти церковные финансы. Большинство прихожан не имеет о них ни малейшего представления. Весьма сожалею, что не мог поприветствовать вас раньше.

И это был тот же парень, который всего сорок восемь часов назад нагло выставил меня отсюда! Я хотел было отпустить замечание по поводу столь сногсшибательного сальто, но Морган меня опередил.

— Я был непростительно груб позавчера и сейчас хочу вымолить у вас прощение. Объясняю все нервным напряжением, хотя меня это, конечно, не извиняет. Мы с Барни разговаривали сегодня утром и пришли к выводу, что вы и мистер Вулф должны получить от нас всяческое содействие. Ведь в конце концов это мы, вернее, я обращался к вам за помощью. В результате ваш коллега оказался в ужасном положении. Прежде чем мы приступим к беседе, скажите, вам уже удалось переговорить с кем-нибудь?

Я ответил, что говорил, и Морган провел меня в свой кабинет, который располагался рядом с офисом Риза и который вряд ли можно было назвать аскетическим. Он усадил меня в широкое коричневое кресло рядом со столиком-торшером, а сам со вздохом опустился в чуть меньшее по размерам — желтое.

— Как хорошо вернуться в свой маленький благословенный уголок! После этих денежных совещаний, мистер Гудвин, у меня каждый раз случается приступ мигрени. Так чем я могу быть вам полезен?

— Честно говоря, скорее всего ничем, — ответил я, утопая в коричневом кресле. — Но все же я задам пару вопросов. Как вы уживались с Мидом?

— А вы человек прямой, не так ли?

— Моя мама всегда учила меня вести свои дела прямо. Ей очень не нравилось, когда, как она частенько говаривала, «корове крутят хвост».

Он выдавил смешок, но выражение его лица вовсе не соответствовало данному звуковому эффекту.

— Да... Уверен, к этому времени вы узнали о Рое достаточно и поняли, что... что он не всегда вел себя как святой.

— У меня создалось впечатление, что он частенько раздувал пламя раздора.

— Какая изящная фраза. Что же, не ставя под сомнение его преданность делу, следует признать, что в течение многих лет он подбрасывал хворост для поддержания этого пламени. Рой знал, чего хотел, и в большинстве случаев добивался желаемого.

— Власти, например?

Черные внимательные глаза остановились на мне, потом взгляд опустился на запонки из оникса на манжете рубашки.

— Власть — да, но кроме того... стремление быть на виду. Рой обожал, когда Барни уезжал из города — что случалось довольно часто — и он получал возможность выступать с проповедями. Он был первоклассным проповедником, мистер Гудвин. В некоторых отношениях таким же хорошим, как и Барни.

— Но все же не таким?

Подергав задумчиво запонку, он ответил: — Нет. Его проповеди имели логическую структуру и строились на солидной библейской базе, основная мысль выражалась четко, а речь весьма впечатляла. Иногда красноречием он даже превосходил Барни. Но ему не хватало тепла, мистер Гудвин. Обыкновенного человеческого тепла.

— А у Бэя оно есть?

— Боже мой, конечно! Вы очень чуткий человек, мистер Гудвин, и если бы вы послушали обоих, то мгновенно уловили бы разницу. У Барни есть дар, которым обладают очень немногие люди.

— Вернемся к вам и Миду. Как же все-таки складывались ваши отношения?

Морган откинулся на спинку кресла и потер мочку уха.

— Сносно. Много лет назад стало ясно, что мы никогда не станем неразлучными друзьями, но мы всегда были корректны в отношениях друг с другом.

— Критиковал ли Мид методы вашей работы?

В ответ я получил вздетую бровь и улыбку.

— О, чувствую, откуда дует ветер, — удовлетворенно кивая, произнес он. — Итак, с кем вы беседовали сегодня утром? С Роджером Джиллисом? Сэмом Ризом?

Пришел мой черед утвердительно кивнуть.

Он вновь улыбнулся.

— И вы услышите то же самое, когда будете говорить с Марли Вилкинсоном, конечно, если он решит быть с вами откровенным. Все трое — Роджер, Сэм и Марли — являли собой серьезную угрозу для Роя. Каждый из них обладает огромной властью в своей области: образование, внешние связи и музыка. А Рой завидовал всем, у кого имеется власть.

— А разве у вас нет власти? Ведь вы самый денежный человек в храме, разве не так?