Серебряный Страж (СИ)

что Флорианна отлучилась по делам и будет только к вечеру. Габриэлю начало казаться, что дамочка избегает его, но, не желая портить о себе впечатление у сотрудников бюро, он принялся выяснять, в основном у Вивьенн, все, что касается Адама — как выглядит, поведение, характер нападений и все остальное, что необходимо знать каждому уважающему себя стражу, если дело дойдет до драки.

Из того, что Габриэлю удалось узнать, он понял, что имеет дело с вурдстриксом, причем очень сильным. Этот результат магии из темных измерений — нечто среднее между оборотнем и европейской разновидностью гуля. Однако если в случае этих хаоситов они становятся сильнее с возрастом, то вурдстриксы, наоборот, чем раньше человек был проклят — тем труднее потенциальная задача по его усмирению. Для Габриэля дело

осложняется еще и тем, что ему необходимо напоить Адама нужным экстрактом,

чтобы снять порчу. А для этого, понадобится его ослабить настолько, чтобы он не мог двигаться. К счастью, вурдстриксы, как и другие монстры, которые порождены проклятиями темных миров, уязвимы для серебра, поэтому дробь с соответствующими пулями должна охладить его пыл.

С этими размышлениями, Габриэль закончил готовку, а затем принялся за трапезу. Было что-то в этой истории такое, что вызывало непонимание у Стража. Его интуиция просто кричала о том, что здесь что-то не так. Причем дело не в Флорианне и ее сыне, а в их окружении. Офелия и Себастьен явно знают больше, чем говорили ему в эти дни. Пожалуй, стоит обсудить с Флорианной и это тоже.

Покончив с ужином, Габриэль уже собирался было мыть посуду, но в дверь постучали.

— Войдите! — Габриэль отошел от раковины.

В комнату вошла Флорианна. Было видно, что она немного нервничает.

— Прости за задержку, страж, — Флорианна сняла пальто, повесила на крючок, и села на стул. — Очень много было работы за этот день, плюс контакты с моими коллегами из других стран.

— Да я уже, в принципе, все успел выяснить, Флорианна, — Габриэль присел напротив нее. — Но некоторые детали мне все же хотелось бы уточнить у вас, поскольку, простите за мою дерзость, некоторые из ваших коллег что-то скрывают.

— У тебя есть основания, чтобы выдвигать подобные обвинения? — спросила Флорианна.

— Конкретных оснований нет, но есть подозрения.

— А на чем они основаны, позволь узнать? — Флорианна посуровела. — Я догадываюсь, на кого ты думаешь, Габриэль, но, уверяю тебя, я доверяю этим людям.

— Это интуиция, мадам, — ответил Габриэль. — Если хотите, то можете назвать это «чутьем стража».

— Офелия и Себастьен — надежные сотрудники Бюро и хорошие люди со своими изъянами, — Флорианна смотрела прямо в глаза Габриэлю, как бы демонстрируя свою уверенность. — Они занимаются этим делом столько же лет, сколько и я, поэтому понимают, что оно для меня значит. Особенно Офелия.

— А как она восприняла ваше с ней расставание? — Габриэль следил за реакцией Флорианны. На мгновение она замешкалась, но потом, к удивлению стража, улыбнулась.

— Я так и думала, что тебе об этом расскажут. Да, мы с Офелией были в очень близких отношениях. Кутили так, что нашим родителям порой приходилось отмазывать нас от крупных неприятностей. Меня как-то чуть не выгнали из Бюро, — Флорианна на мгновение прикрыла глаза. — Но потом произошло много факторов. Я поняла, что с этим надо заканчивать и учиться брать ответственность за свои поступки. Молодость, гормоны, глупость — так я сказала себе и Офелии, когда мы расстались.

— И что она? — уточнил Габриэль. Он не понимал, зачем Флорианна ему все это рассказывает — подробности ее личной жизни были ему не нужны, но если это поможет настроить ее на нужный лад, то придется выслушать и подыграть.

— Она очень сильно расстроилась, — Флорианне было неприятно вспоминать этот момент, но ей хотелось выговориться. Это было для нее так же, как вскрыть гнойный нарыв, давно отравляющий организм. — Но потом свыклась с этой мыслью, мы решили остаться друзьями. Когда родился Адам, она была счастлива, как и я, — ее голос надломился. — Даже когда начался весь этот кошмар, она первая стала помогать мне во всем.

— У вас были подозрения касательно того, кто мог бы нарушить один из основополагающих законов Магистериума, чтобы навредить вам? — Габриэль мягко спросил у Флорианны. Он чувствовал, по ее увлажнившимся глазам, что если продолжить разговор на тему ее жизни, она сорвется и начнет плакать. Габриэль терпеть не мог женские слезы, да и не хотел, чтобы Флорианна теряла перед ним лицо. Он понимал, что для женщины ее характера будет невыносимо думать о том, что она обнажила душу перед посторонним человеком.

— Да много кто, я уже даже сбилась со счету, — ответила она,

обрывисто вздохнув и взяв себя в руки. — Габриэль, — она положила ладонь на руку стража, — скажите, пожалуйста, честно — мой сын обречен или ему можно еще помочь?