Серебряный свет (СИ)

Химари ждала меня в крытой беседке притаившейся у самих корней меллорна -- неподалеку от поляны где исцеляли бакинэко. Покачивающая ногой нэко, сидела на скамье и чему-то мечтательно улыбалась. При моем появлении она встрепенулась:

-- Закончил?

Кивнув, я сел рядом, прислонился к теплому боку счастливой нэко и достал выданный бабушкой список. Пробежался по нему взглядом и недовольно скривился: Овощи, одни овощи и почти нету мяса! Подумав немного я своим волевым решением вычеркнул всю ботву из списка и заменил ее более достойными вещами: рыбой, мясом и сладостями. Полюбовавшись преображенным листком удовлетворенно спрятал его в карман.

-- Бабушка Сава тебя убьет, -- с улыбкой на лице заметила Химари.

Я лишь отмахнулся.

-- Ничего она не понимает в нормальной пище.

-- Ну-ну, -- весело покивала она. -- Я посмотрю как ты это скажешь ей за ужином.

-- Скажу что ты меня заставила.

-- Хм... -- нэко запнулась. -- Я промолчу...

Иронично покосившись на Химари, я отметил новую, незамеченную мною прежде, деталь в ее облике. Розовая древесная лилия вплетенная в волосы, мягко сияла отпечатком искренней благодарности и чистых, невинно-детских эмоций. Не нужно было быть гением дабы узнать кто и за что подарил этот цветок.

Выскользнув из объятий, я спрыгнул со скамьи и протянул кошке ладонь.

-- Прогуляемся?

Согласно прикрыв глаза, Химари приняла мое предложение.

***

Продукты мы взяли в таверне, содержимой переродившимся в екая духом гурмана. Акайо носивший прозвище "Толстый" и при жизни любил хорошо поесть, а после смерти и перерождения, его пристрастие к пище и вовсе переросло в настоящую манию. Как следствие, в таверне "Сень цветущей розы" можно было превосходно поесть и взять лишь лучшие продукты для дома. Чем и пользовалась ба...

Остановившись перед рощей кветов, я тщательно упаковал продукты и вручил их Айе. Проснувшаяся фугурума, блеснув белоснежностью одеяний, проглотила сверток и исчезла в мгновение ока, оставляя нас одних. Запоздало пожелав ей доброго пути и главное (!) целостности продуктов, я коснулся разума Тамы. Лиса все еще была занята выяснением отношений с Кёко, а водоворот их схватки лишь набирал силу. Решив не трогать решительно настроенную кицунэ я оборвал связь.

Химари огляделась про сторонам. На улицах вокруг было почти пусто. К роще кветов, возле которой мы и стояли, мало кто ходил, большинство екаев чувствовало себя неуверенно в обществе вечно сонных паучат, и потому, в отличие от основных улиц и площади здесь было тихо и спокойно: никто не шнырял под ногами и не отходил в сторону затмевая солнце своей тушей, ну и самое главное (для меня) -- никто не здоровался вынуждая меня отвечать. Просто идиллия!

-- Куда пойдем дальше?

-- Пробежимся по окрестностям? -- хитро предложил я.

Девушка приложила ладонь ко лбу. Тяжело вздохнула.

-- Так и знала что ты это предложишь...

-- Что? -- я невинными глазами просмотрел на нэко. -- Ты не хочешь дальше гулять?

-- Я не хочу влезать в очередную авантюру.

-- С чего ты решила что мы будем ввязываться в авантюры? -- удивился я.

-- Потому что я знаю тебя! -- обреченно ответила кошка.

-- Да ладно тебе! -- я махнул рукой показывая свое отношение к ее предчувствиям. -- Мы ведь просто прогуляемся... Что может случиться на обычной прогулке?

Комментарии автора:

http://cs421019.vk.me/v421019613/1f96/vqSVpUNTd2Y.jpg - меньшие сородичи Куо.

Глава 26. Безумный кукловод. По следам пропавших

.

Пройдя по узкой улочке деревушки я свернул в проулок и немного подумав, зашел в один из домов. Его покинули быстро и без сопротивления: постели были расстелены, пища стояла на столах, вещи были на местах, а окна и двери еще открыты... Миновав домашнее святилище я зашел в самую дальнюю комнату. Здесь было почти пусто. Лишь лежал на матах расстеленный футон, окруженный у изголовья баррикадой лекарств. Прикоснувшись к подушке я провел рукой по небольшому кровавому пятну и сжал кулак подавляя дрожь пальцев. Тринадцатилетний ребенок, девочка по имени Саяко, за неделю до происшествия тяжело заболевшая простудой, так и не поняла за что ее убили. Вещи буквально сочились детской обидой и ужасом... Достав из-под одеяла плюшевого медвежонка, я прикоснулся рукой к меховой грудке и непроизвольно вздрогнул когда игрушка запищала "I love you!".

Аккуратно прислонив игрушку к подушке я собрал остатки растерзанной души, отправил их Отражению, и уже на веранде на миг обернулся. Современная игрушка, пищащая "Я люблю тебя!" на фоне всеобщего запустения, тишины и навеки поселившегося духа средневековья, смотрелась... странно.

Откровенно говоря, она вызывала ощущения сюрреализма и желание уничтожить все вокруг.

Особенно на фоне знания о судьбе ее владелицы.