Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 1. А-И

Поэт, историк литературы, переводчик; один из организаторов альманаха «Зеленый сборник стихов и прозы» (СПб., 1905); составитель антологии «Поэты Пушкинской поры» (М., 1919). Публикации в журналах «Вестник Европы», «Весы», «Аполлон», «Русская мысль» и др. Стихотворные сборники: «Разные стихотворения» (М., 1908), «Идиллии и элегии» (СПб., 1910), «Утренняя звезда» (Пг., 1915), «Стихотворения» (т. 1; М., 1917), «Солнце в заточении. Стихи» (Пг., 1922); переводы поэтов итальянского Возрождения, А. Мицкевича, грузинских поэтов. Исследования «Е. А. Баратынский: Материалы к его биографии. Из Татевского архива Рачинских» (Пг., 1916), «Барон Дельвиг: Материалы биографические и литературные» (Пг., 1922). Друг М. Кузмина.

«Юрий Верховский! Типичный интеллигент московской выпечки!.. Московские дрожжи!.. Голова Зевса, с русской хитринкой! Настоящий Зевс-то простоват очень! Длинные, пышные волосы, ниспадавшие на воротник. Великолепная борода без излишней парикмахерской редакции!

Такие бороды и у крестьян имеются. „Крестные ходы“ без них не обходятся.

А вместе с тем… утонченность, некая барственная „тургеневатость“. На высотах всех интеллектуальных нагорий.

Как это его не писал Репин?.. Модель для него, не для Сомова и для Григорьева.

Не идут как-то ему взвизги эпохи между двух революций! Ни лиловые туманы, ни сине-зеленые с пеплом врубелевские мерцания, ни бордово-кофейные ковры с зелено-оранжевой рябью, как в квартире Тителева у Андрея Белого.

Приехал к нам на машине времени из более тихих, уютных и неторопливых времен» (В. Милашевский. Тогда, в Петрограде).

«У этого очаровательного человека, настоящего поэта и серьезного филолога, кажется, нет ни единого врага. Его кротость известна всем, кто его встречал. Его бескорыстие, его ленивая мечтательность, его неумение устраивать свои житейские дела стали легендарными…

Из милых чудачеств, свойственных Юрию Никандровичу, не могу не припомнить странной его привычки превращать день в ночь и ночь в день. Ему ничего не стоило прийти в гости в час ночи, а то и в два и остаться до утра, не замечая, что слушатели его стихов, наслаждающиеся его поэзией часа три, уже утомились, осовели и уже не способны воспринять даже пушкинской музы. Одно время в Петербурге он так часто повадился ко мне ходить по ночам, что квартирная хозяйка усмотрела в его поведении все приметы страшного заговора, и я должен был переехать ввиду ее ультиматума, дабы не утратить общества милейшего поэта» (Г. Чулков. Годы странствий).

«Как poète des pénombres [франц. поэт сумерек. – Сост.], он играет на полутонах и ассонансах. Здесь и преимущественная заслуга его в области техники. Притом, несомненно, истинный лирик. Много поисков, много и обретений; значительное разнообразие, – но настоящее мастерство еще далеко не везде, и почти везде какая-то вялость и (подчас приятная!) бледность, зато истинная, хоть и несколько флегматическая лирика» (Вяч. Иванов. Письмо В. Я. Брюсову от 9(22).1.1907).

ВЕСНИН Александр Александрович

16(28).5.1883 – 7.9.1959

Живописец, сценограф, архитектор. Ученик Я. Ционглинского и К. Юона, работал в студии В. Татлина, с которым дружил до конца жизни. Сотрудничал с Камерным и Малым театрами, театром В. Мейерхольда.

«По сравнению со своим старшим братом Александр имел довольно скромную внешность и, видимо, нимало о ней не заботился. Но он был такой милый и обаятельный, что сразу завоевал наши сердца.

…Уже с 1908 года Леонид, Виктор и Александр Веснины, составив единую творческую триаду, успешно выступили в ряде конкурсов. Внимание широких архитектурных кругов привлекли такие их премированные проекты, как театр в Ярославле, Школа живописи, ваяния и зодчества в Москве и другие. В Москве до начала первой мировой войны с их участием проектируется и осуществляется несколько крупных построек, в том числе главный Почтамт, гостиница „Метрополь“, бывший дом Кузнецова на Мясницкой, бывший банк Юнкера на Кузнецком мосту, скаковые конюшни на Беговой улице.