Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 1. А-И

Порой Закушняк бывал очень рассеян. Но рассеянность эта шла не от расхлябанности, не от невнимательности к людям, а от большой внутренней сосредоточенности, углубленности в себя, в свои мысли, связанные с главным делом его жизни.

…Познакомившись с Александром Яковлевичем, мы как-то очень быстро сблизились и подружились, несмотря на то что он был старше меня. И, разумеется, я был приглашен на очередной „Вечер интимного чтения“, который давал артист. Если до сих пор я просто чувствовал симпатию к этому человеку, мне было просто чисто по-человечески приятно с ним общаться, разговаривать, то, после того как услышал Закушняка со сцены, я стал еще и горячим почитателем его необыкновенного, редкого таланта.

Тот, кто впервые попадал на „Вечер интимного чтения“, уходил с него, как правило, пораженный и восхищенный. Так случилось и со мной.

…Представьте себе сравнительно небольшой театральный зал, тщательно убранный, очень чистый, очень светлый. Эстрада открыта, но она совсем не похожа на обычную сценическую площадку. Покрытая коврами, украшенная цветами, она скорее напоминает часть уютного, приветливого жилого дома. Стол. Кресло. На столе – лампа. Из-под абажура льется мягкий, теплый свет. Уже сама эта обстановка располагает к тишине, покою, вниманию, то есть именно к тому, что так необходимо чтецу.

И вот выходит сам „хозяин“ этой большой, уютной „гостиной“ – Александр Яковлевич Закушняк. В черном костюме, в сверкающей белизной крахмальной сорочке, свежий, бодрый, улыбающийся, он вносит своим появлением атмосферу праздничности, ожидания чего-то значительного и яркого. Весь подтянутый, собранный, Закушняк уверенно проходит к столу, удобно усаживается. Раскрывает книгу, перелистывает несколько страниц. На одной из них останавливается, как бы приглашая зрителя сосредоточить свое внимание и приготовиться слушать. Все это очень непринужденно, спокойно, просто. Наконец Закушняк поднимает глаза и начинает свой рассказ. Не читает, не играет, а рассказывает. Он именно рассказывает о том, что написал автор. И вы совершенно незаметно оказываетесь в его власти, подчиняетесь его воле, идете туда, куда он вас ведет. И кажется, ничего на свете нет более интересного, чем то, о чем повествует сейчас этот человек, сидящий перед вами за столом…Об одаренности Закушняка толковать нечего. Это, как говорится, от Бога. Но таких поразительных художественных достижений Александр Яковлевич добивался, разумеется, не только одним своим талантом. Это был труженик в полном смысле слова, причем труженик невероятно взыскательный к себе, упорный, работоспособный.

Я спросил однажды Закушняка, почему он не читает стихов. Александр Яковлевич ответил, что чтение стихов – вещь очень трудная и ответственная и что ею надо заниматься специально. Вот это „специально“ прекрасно и точно характеризует отношение артиста к своему делу. Прозой он занимался именно специально. И все, что он делал, отличалось необыкновенно высоким профессиональным уровнем, законченным и ярким артистизмом.

Дилетантства Закушняк не терпел. Артист академического плана, он был академичен и в своей работе. Если он читал какого-либо автора, то изучал его досконально, академически. Он занимался и пением, и танцем, чтобы и смежный жанр, к которому ему иногда приходилось прибегать, был в его исполнении на большой профессиональной высоте.

Великолепно реагировал Александр Яковлевич на критику. Больше того, он непременно требовал критики от всех своих друзей и знакомых и очень внимательно относился к замечаниям и советам.

Так было не только в молодости, когда Закушняк начинал свой творческий путь. Артист не изменил этой своей превосходной привычке и в более поздние годы, когда к нему пришли широкая известность и слава» (И. Нежный. Былое перед глазами).

ЗАМИРАЙЛО Виктор Дмитриевич

12(24).11.1868 – 2.10.1939

График, живописец, театральный художник. Окончил Киевскую рисовальную школу Н. Мурашко (1884), работал в Киеве помощником В. Васнецова, М. Врубеля, М. Нестерова. Жил в Москве (1895–1914) и Петербурге (1904–1907 и с 1914). Член объединения «Мир искусства». С 1904 активно работал в области книжной и журнальной графики.

«Зимой одет был Замирайло в черную накидку с двумя золотыми застежками в виде львиных голов на груди. Длинные волосы эпохи Делакруа, Шопена или Мюссе. Низко примятая шляпа а-ля сомбреро и благородный профиль гидальго. Крадущаяся тень этой фигуры была бы великолепной моделью для французских художников эпохи романтизма» (В. Милашевский. Тогда, в Петрограде).