Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 1. А-И

«В книжной графике – в частности, в искусстве обложки – Замирайло создал совершенно своеобразный стиль, отличающий его от всех других аналогичных произведений. Своеобразный шрифт его обложек (в основе „брусковый“, но с оригинальным удлинением литер и заострением некоторых деталей), применение крупных декоративных мотивов (в которых чаще всего встречаются такие элементы, как стилизованные пальметты, волнообразные линии и различные треугольники), удачное использование красочных сочетаний и, главное, умение найти иллюстративную „формулу“, выразительно передающую сюжетную сущность данной книги, – таковы основные особенности обложек Замирайло, автора которых всегда можно узнать с первого взгляда на книгу.

…В. Д. умел сильно любить и сильно ненавидеть. Насколько восторженно любил он Доре и Врубеля, настолько же яростно ненавидел он Канта и Шекспира. Одно время портрет Канта был у него приколот к стене около дверей, у самого пола. Когда кто-то спросил, зачем портрет помещен так низко, В. Д. ответил: „Чтобы удобнее было на него плевать“.

Шекспира он презирал за „неправдоподобные выдумки“ и обилие подлых людей в его драмах. Иногда, придя в гости, В. Д. еще в передней, не успев снять пальто, начинал возмущаться Шекспиром: „Нет, вы подумайте, какая ерунда встречается у этого якобы гениального драматурга“, – и приводил примеры ерунды. Особенно противен был ему Гамлет, этот „просто-напросто мерзавец“ (следовал рассказ о поступке Гамлета на пути в Англию), которого „почему-то считают таким благородным“. Многие ситуации в пьесах Шекспира казались В. Д. нелепой фантастикой. Когда ему указывали, что ведь и он сам – фантаст, В. Д. возражал: „Позвольте, какому-то Замирайло простительно фантазировать, но Шекспиру следовало бы воздержаться от нелепостей“.

Преклоняясь перед Доре, которого он нежно называл „Гюставчик“ или на украинский лад „мой Доряка“, В. Д. стремился усвоить даже личные особенности Доре, вроде, например, его умения жонглировать и ходить на руках.

…В. Д. было уже около пятидесяти лет, когда он более или менее усвоил, из любви к Доре, искусство жонглера и акробата. Иногда он демонстрировал это искусство в кругу близких знакомых, в домах, где имелись дети.

…Призвание художника являлось в глазах В. Д. самоопределением, чем-то таким, что обнаруживается само и определяет дальнейшую судьбу человека. В этом смысле очень характерен его ответ одному начинающему художнику на вопрос, стоит ли ему заниматься искусством и получится ли из него художник: „Если вы сомневаетесь в том, что можете стать художником, советую вам бросить ваши опыты“. Иначе говоря, Замирайло понимал призвание как непреодолимое влечение к искусству, как глубокую уверенность в своих силах и отвергал рассудочный выбор профессии.

…Творчество Замирайло, чуждое сухой рассудочности, показывает наглядно и убедительно, что в художнике есть нечто поумнее головы и что вещам, подлинно достойным познания, трудно научиться. Чисто внешние искания формы Замирайло не прельщали. Его не увлекало формальное изобразительство. Ему хотелось только рассказать или, вернее, пропеть, как поет лирический поэт, о том, что ему пригрезилось, что ему примерещилось: ему казалось, что это имеет то или иное отношение к Истине и Красоте. И он не ошибался» (Э. Голлербах. Встречи и впечатления).

ЗАМЯТИН Евгений Иванович

20.1(1.2).1884 – 10.3.1937

Прозаик, драматург. Публикации в журналах «Заветы», «Образование», «Северные записки», «Современник», «Летопись» и др., в сборнике «Скифы». Повести «Уездное» (1913), «На куличиках» (1914), «Алатырь» (1915), «Островитяне» (1918), «Бич Божий» (1938). Роман «Мы» (1920). После 1931 – за границей.

«Замятин из Лебедяни, тамбовский, чего русее, и стихия его слов отборно русская. Прозвище: „англичанин“. Как будто он и сам поверил, – а это тоже очень русское. Внешне было „прилично“ и до Англии, где он прожил всего полтора года, и никакое это не английское, а просто под инженерскую гребенку, а разойдется – смотрите: лебедянский молодец с пробором! И читал он свои рассказы под „простака“.

…Замятин не болтун литературный и без разглагольствований: за 29 лет литературной работы осталось – под мышкой унесешь; но весь – свинчатка» (А. Ремизов. Стоять – негасимую свечу. Памяти Евгения Ивановича Замятина).

«Пришел Замятин Евгений Иванович. Тоже „русак“, но „отточенный“, доведенный до некоторой предельной чеканки! Однако как-то на писателя – не смахивает.

…Блондин. Крепко сбитый, гладко выбритый. Взгляд внимательный, четкий, зрачок в светлых глазах. Руки цепкие, ловкие и хваткие, на фалангах жестких пальцев – рыжеватые волоски!