Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 3. С-Я

Он был очень неряшлив и нечистоплотен. Его длинная борода всегда свидетельствовала о меню съеденного им в тот день обеда. Его сюртук был истерт и ветх. Он не признавал ни воротничков, ни манжет. Когда он читал на курсах Герье, то Герье, шокированный его костюмом, подарил ему как-то запонки для манжет. Фортунатов не понял или не захотел понять намека, запонки взял и даже хвастался этим подарком перед курсистками, но манжет по-прежнему не носил. Рассказывали, что ему однажды кто-то хотел подать милостыню, приняв его по виду за нищего. Итак, по платью и по внешности он мог произвести на иных на первых порах неприятное впечатление. Но все это забывалось и прощалось, когда начинала звучать его оживленная речь. Тогда приходили на память стихи Лермонтова про Одоевского:

Он сохранил
И звонкий детский смех, и речь живую,
И веру гордую в людей и жизнь иную»

(А. Кизеветтер. На рубеже двух столетий).

ФОРТУНАТОВ Филипп Федорович

2(14).1.1848 – 20.9(3.10).1914

Языковед, индоевропеист и славист. Профессор Московского университета (1884–1902). Основоположник Московской лингвистической школы. Значительная часть работ посвящена фонетике индоевропейских языков. В курсах лекций «Краткий очерк сравнительной фонетики индоевропейских языков» (опубликован в 1922), «Лекции по фонетике старославянского языка» (опубликованы в 1919), а также в посвященных греческому, армянскому, готскому, литовскому языкам работах излагал взгляды на язык как на систему. Учениками Фортунатова были А. Шахматов, Д. Ушаков, В. Поржезинский, Н. Дурново, А. Пешковский, М. Покровский и др.

«Специалисты упивались его лекциями. Для неспециалистов слушать его было очень тяжело. С чрезвычайной скупостью отмеривал он слова, и для понимания его лаконического изложения требовалась солидная подготовка. Он почти ничего не печатал. А западноевропейские корифеи лингвистики добывали через его учеников литографированные записки его лекций, в которых заключались крупные научные откровения. Он страдал некоторой глухотой. В противоположность многим глухим он не был разговорчив. Сидя в компании, он часами хранил глубокое молчание. Иногда в его присутствии шли оживленные филологические споры, а он упорно молчал, как будто безучастный к спору. И когда спорщики исчерпают все доводы и впадут в полное утомление, вдруг оказывалось, что у Фортунатова давно уже готово такое решение спорного вопроса, перед которым умолкали все разногласия» (А. Кизеветтер. На рубеже двух столетий).

«О том, как надо читать лекции, Д. Н. [Ушаков. – Сост.] мне рассказал одну поучительную историю. „Читал нам Фортунатов готский язык, как всегда, на широком фоне сравнительного языковедения и обязательно «по-своему», а не по чему-то писаному. Одна из этих лекций была особенно памятна по новизне и своеобразности трактовки вопросов. Приходим в следующий четверг, Фортунатов говорит: «Все, что я изложил вам в прошлой лекции, – неверно. Я это понял за неделю. Прошу зачеркнуть вашу запись, а я изложу вам эти вопросы сегодня совсем иначе». И прочитал совершенно иную лекцию. «Вот, если даже в пустяке ошибешься на лекции, обязательно надо об этом сказать студентам, чтобы они „зачеркнули“» (А. Реформатский. Дмитрий Николаевич Ушаков).

ФОРШ (урожд. Комарова) Ольга Дмитриевна

псевд. А. Терек;

16(28).5.1873 – 17.7.1961