Серебряный змей в корнях сосны – 3

– Это очень важно. Прошу, помогите, если можете.

Кента вскочил, чтобы поклониться сэмпаю, но Мацумото дернул его обратно за рукав.

– И что же, вы верите слухам? – спросил он у Кинтаро. Тот указал на свою повязку.

– Этот глаз видел много такого, мальчик, чего бы видеть не хотел. Не все, что кажется бабьим трепом, им и оказывается.

Хизаши холодно улыбнулся.

– Что ж, благодарю за науку.

Кинтаро кивнул и повернулся к Кенте.

– Дорогу укажу, раз так надо. Вижу, дело тут личное, а настоящий мужчина всегда тверд в своих решениях.

Кента хотел было еще спросить, не видел ли он отца, но внезапно понял, что не сможет его описать. Не знал, как он выглядел сейчас, даже его прежний облик уже стирался из памяти. В итоге, поблагодарив за помощь и наставления, они с Хизаши вернулись в главный зал, где узнали, что в записях нет ни слова о Сотомичи. Но теперь, несмотря на зловещие слухи вокруг этого места, у Кенты появилась надежда и цель. Иногда цель куда важнее, она не дает опустить руки, когда даже веры не хватает, чтобы двигаться дальше.

– Значит, спуск в Ёми? – с кривой ухмылкой спросил Хизаши на улице.

– Тебе не обязательно идти. Вернись в школу и продолжи обучение. Ты не должен и дальше следовать за мной, уверен, Морикава-сэнсэй не давал тебе указаний провожать меня аж в преисподнюю.

У Кенты получилось улыбнуться, однако взгляд Хизаши выражал укор.

– Морикава мне не указ, – надменно возразил он. – К тому же мне вдруг стало любопытно, правда ли Сотомичи это спуск в Ёми. Никогда там прежде не бывал.

– Тогда отправим письмо в Дзисин, чтобы учитель не волновался, – решил Кента. – Хотя он, скорее всего, все равно будет.

– Главное, чтобы он не послал за нами своего цепного пса Сакураду, – поёжился Мацумото. Его духовный меч Гэкко стал появляться на тренировках гораздо чаще, чем в начале обучения, а рука у сурового сэнсэя, когда он использовал ножны, чтобы лупить особо нерадивых учеников, была на редкость тяжелой.

– Мы управимся раньше, – ответил Кента, хотя уверенности вовсе не испытывал. На карте деревни с названием Сотомичи не встречалось, но Кинтаро-сан указал на несколько соседних, и до них было не меньше двух дней пути по хорошей погоде.

Вспомнив, что так и не угостил Кинтаро рисом, Кента заглянул за перегородку, но зальчик со столами был пуст, одноглазый экзорцист успел незаметно уйти, наверное, пока они с Хизаши изучали карту.

– Странный он, – сказал на это Мацумото. – Жди беды.

И все же путь до ближайшей к Сотомичи деревне прошел на удивление спокойно, заходящее солнце не слишком слепило глаза, а ветерок не холодил, а освежал разогретые путешествием тела. Хизаши молчал, да и у Кенты на душе было слишком тревожно, чтобы предаваться пустопорожним беседам.

Оказавшись на развилке, он словно очнулся. До темноты оставалось время, но оно стремительно утекало, а следов Сотомичи как не было, так и нет.

– Если пойдем прямо, попадем в деревню Када, – вспомнил он карту. – А если туда, – указал направо, – то рано или поздно выйдем на дорогу, ведущую в город, кажется, он называется Фурусато.

Хизаши опустился на корточки и что-то внимательно изучал в пыли. Он часто замирал, порой глядя перед собой застывшим пустым взглядом, это уже не удивляло, но все еще вызывало интерес. Что он видит, когда оба его разноцветных глаза стекленеют? Кажется, будто он смотрит сквозь пространство, а может, это что-то еще более удивительное, о чем людям никогда не узнать. Кента терпеливо ждал, что он скажет, и был вознагражден за ожидание.

– Смотри, тут тропка, – Хизаши указал на высокие заросли горца, растянувшегося вдоль дороги на высоту в полтора дзё[33]. Их широкие листья покачивались с тихим шуршанием, будто огромные ладони, зазывающие неосторожных путников. Горец рос повсюду, и за полдня пути Кента и не подумал, что за ним может что-то скрываться, а вот Хизаши раздвинул заросли, поморщился и обернулся.

– Иди первым.

Кента нырнул в переплетение твердых, похожих на бамбук стеблей, растущих так тесно, что местами приходилось буквально продираться. Хизаши шел сзади и изредка шипел, когда его стегали неосторожно отпущенные Кентой стебли. Увядание осени нисколько не сказалось на горце, он зеленел назло холодным ночам, яркому, но не греющему солнцу и вымахал настолько, что Кента видел его макушки, лишь сильно запрокинув голову. В какой-то момент показалось, они заблудились в сорном лесу, но тут появился просвет, а под ногами возникла та самая тропка, которую непонятно как углядел Мацумото. Кента вздохнул с облегчением и тут же поморщился – воздух был тяжелым, влажным и пах застоялой водой и, как ни странно, лилиями.

– Темная энергия, – сказал Хизаши, становясь рядом. – Ее душок.

– Неужели снова проклятое место?

– Тебе не кажется, что спуск в Ёми звучит гораздо хуже проклятого места?