Серебро далёкого Севера

Стоял уже поздний вечер, и "Павильон Аффры" был залит огнями множества свеч, когда леди д'Эрве элегантно спустилась по ступенькам кареты к его распахнутому настежь входу. Вообще-то, официальные балы и торжественные приемы великого князя давались в парадной зале вильдорского дворца — с его раззолоченными росписями, с портретами усопших монархов при всех регалиях, с лепными карнизами и бархатными шторами… Или в абсолютно такой же зале втородворца в Эгедвереше, если Его Высочество изволили пребывать на сей момент в амедонской столице, а не в энгрской. Но для веселого и фривольного времяпрепровождения в формате "без галстуков" Ренне предпочитал именно этот павильон, выстроенный в княжеском парке на окраине Вильдора, на берегу заботливо ухоженного искусственного озера. Насколько было известно Энцилии, собиралась на эти "камерные вечера", "ассамблеи" и маскарады обычно одна и та же публика: записные гуляки из лейб-гвардейского полка, пьяницы-бароны да дамочки нетяжелого поведения из свиты княгини, типа тех же леди Маржет и леди Веермейн, которые в свое время скрашивали досуг Эффенди Нгуену, приехавшему тогда в Вильдор с визитом перед памятным назначением Клариссы.

Завидев, что дама появляется из кареты первой, то есть никакого сопровождающего джентльмена при ней нет, пара стоявших у дверей лакеев в украшенных галунами ливреях немедленно бросились вперед и помогли ей сойти на мраморный пол подъезда. Энцилия сделала глубокий вдох, гордо расправила плечи и с надменным видом проследовала сквозь высокие двери павильона, сопровождаемая громогласным объявлением распорядителя: "Ее чародействующая милость, леди д'Эрве!"

Последовавшая за этим немая сцена была достойна того, чтобы ее описал какой-нибудь великий сказитель из древних. Мало того, что появление Энцилии оказалось совершенно неожиданным для веселящейся публики. В дополнение к этому, Энси была в полном боевом облачении: женщина, вышедшая на тропу войны с титулованными кобелями и рассчитывающая на богатую добычу. Ее громадные серые глаза сияли завораживающим блеском, глубокий вырез красного кружевного платья открывал взгляду пышные округлости бюста, высоко вздетые волосы подчеркивали чувственную линию шеи, а на пальце рубиновым цветом горело чародейское кольцо — то самое кольцо магической силы, которое Энси, получив при окончании университета, не снимала нигде и никогда. И стадо благородных жеребцов, подвыпивших и хохотливых (а первую букву в последнем слове, кстати, можно и подправить!) было сражено наповал.

— Мадам, какая приятная неожиданность! — Его Высочество оторвался от своего разговора и неспешно подошел в дверям, чтобы приветствовать пришедшую гостью. — Чем мы обязаны столь редкому и оттого вдвойне упоительному счастью?

— Между прочим, мадмуазель, Выше Высочество! — Энцилия присела в глубоком реверансе, но в глазах ее бушевали озорные искорки. — И мне представляется, что если вы соизволите не рассматривать ваше счастье как обязанность, оно может оказаться еще более упоительным. Если это будет угодно Вашему Высочеству.

"Это когда ж такое видано, чтоб его высочеству не было угодно?! Да любую, везде и всегда, за единственным исключением собственной царствующей супруги." Этого Энси, разумеется, вслух не произнесла, но все необходимые слова уже прозвучали — и были надлежащим образом восприняты обеими договаривающимися сторонами. Короче, все всё поняли, но немедленно отправляться в койку было бы: во-первых, пошло, во-вторых, скучно, а в третьих — до безнадежности примитивно. Не для того девушка два месяца мурыжила Верховного Властителя и Самодержца всея страны, чтобы не получить напоследок немного развлечений перед своим падением. И она бурно принялась вести светскую жизнь.

Сегодняшний "камерный вечер" производил забавное впечатление прежде всего той формой, в которую были обряжены слуги. Все служанки, как одна, были пухленькими, а облачены лишь в ярко-желтые рубашечки, едва прикрывавшие срам. Зато на аппетитных выпуклостях пониже спины у каждой был прикреплен здоровенный пушистый помпон. Парни же были обуты в сапоги со шпорами, пестрые штаны с приделанными хвостами, а на голове у каждого был шлем с пушистым красными гребнем. "Стало быть, сегодня я попала в курятник. А главным лисом выступает Его Высочество, не иначе!"