Серебро и сталь (СИ)

В смерть лорда Джеймса почему-то не верилось. Они не виделись много лет, и Генрих уже начал постепенно забывать своего старого наставника. Все эти годы он находился где-то там, далеко, за сотни километров к северу и… и как будто уже не был живым. Но теперь, когда его действительно не стало, Генрих чётко ощутил эту острую, режущую, зудящую пустоту в груди. А последнее письмо лорда Коллинза, так и не покинувшее внутреннего кармана его камзола с тех пор, как он его получил, как будто обжигало (или, точнее сказать, выжигало), делая боль ещё сильнее и невыносимее.

Генрих сжал руки в кулаки, пытаясь отогнать эту боль. За окном всё ещё хлестал дождь и завывал ветер, но эти звуки были такими монотонными и постоянными, ничем не нарушаемыми, что на них невозможно было отвлечься. Иногда небо распарывали молнии, и тогда в холодном кабинете на долю мгновения становилось светлее.

Он открыл глаза и бросил усталый взгляд на прозрачную бутылку с виски, которым только что обеззараживал рану Кристины. Рука как будто непроизвольно дёрнулась к стеклянному сосуду, Генрих осторожно откупорил его и сделал маленький, неуверенный глоток. Живой огонь наполнил всё нутро, чуть избавив его от того мерзкого ощущения пустоты.

Да, лорд Джеймс умер, но ведь осталась Кристина. Хоть Генрих совсем не знал её, но почему-то ему хотелось верить, что она станет достойной преемницей своего отца. В конце концов, не могла девушка с таким характером оказаться глупой неумехой безо всяких способностей и талантов. На Генриха она произвела положительное впечатление, а он редко ошибался в людях. Да, она пока не знала, что конкретно ей нужно делать, она явно нуждалась в утешении и поддержке… Она совершила ошибку, в конце концов, но это не делало её плохим, никчёмным, слабым человеком. А дуэль… Дуэль явно была одним из пунктов плана Карперов. У неё ведь могло быть только два варианта концовки: смерть Кристины — и избавление от нежелательной помехи на пути к трону Эори и смерть Анабеллы — и объявление Кристины виновницей войны. Карпер попросту её подставил, и хотя бы только за это Генриху хотелось вырвать его прогнившее сердце.

Его же собственное сердце отчаянно стучало в предвкушении чего-то грандиозного и при этом страшного. На самом деле, Генрих не очень-то горел желанием развязывать войну. Почти девять лет мира в Драффарии прошли тревожно, словно в предчувствии ещё большей катастрофы, чем Фарелловская война. Ведь одно дело — защитить свою страну от внешнего врага, и совсем другое — бросить вызов соседу, с которым ты совсем недавно сражался бок о бок против общего противника. Это, конечно, всего лишь фигура речи: во время Фарелловской войны Карперу было лет шестнадцать, но Шингстен в целом тогда предоставил довольно-таки большую боеспособную армию, неплохо показавшую себя во многих битвах. А теперь сам стал врагом… Но иначе Карпера из Нолда не выгнать. Иначе за лорда Джеймса не отомстить.

Как жаль, что в этом мире ещё существуют вопросы, которые иначе как с помощью стали не решить…

Глава 5

— Может сложиться впечатление, что лорд Киллеан безвременно почил, но, как ни странно, он жив.

— Тогда я тем более не понимаю, почему он бездействует. Все наши письма к нему остались без ответа.

— Да потому что на деле правит там не Киллеан, а его жена, Элис. С тех пор, как его разбил паралич несколько лет назад.

— Разведка докладывает, что армия Карпера, несмотря на внушительные размеры, состоит из весьма сомнительных личностей, что говорит о том, что командует ей именно мальчишка. Лорд Киллеан не стал бы набирать в своё войско наёмников и изгнанников из соседних королевств.

— Ничего, как только дело дойдёт до его величества, старшим Карперам не спрятаться.

— Я бы не хотела, чтобы дело дошло до его величества.

Кристина впервые за всё время, что шёл совет, подала голос. До этого она молча сидела на своём месте, теребя пальцами ткань чёрного с серым кружевом платья, за короткий срок сшитого по приказу лорда Штейнберга, который, сидя во главе стола, на совете тоже хранил молчание, и это было по меньшей мере странно.

Его вассалы съехались в Айсбург за считанные дни. Двор замка быстро наводнило множество людей, тут и там мелькали разнообразные знамёна. Здесь были и орёл Варденов, и пылающий костёр Рэйкеров, и белое солнце Гидельштосов, и лев Штольцев… Остальные эмблемы, других вассалов и более мелких домов, Кристина просто не запомнила.

Несколько дней после своего прибытия в Айсбург она провела в постели, пытаясь прийти в себя. Местный замковый лекарь своё дело знал прекрасно, и рана на руке Кристины быстро заживала. Целитель — маленький седой старик с добрыми серыми глазами — постоянно говорил, что лорд Штейнберг буквально спас её руку от ампутации. Кристина была искренне благодарна и лекарю, и лорду — рука ей ещё была нужна, чтобы держать меч. Также недолго пришлось ждать, чтобы и ноги её окрепли настолько, что девушка могла ходить, не вскрикивая каждый раз от боли. Не затягивались лишь её душевные раны.