Серебро и свинец, иной вариант

Мысленно замполит трижды проклял свой длинный язык, заставивший его прилюдно откреститься от излишне ретивых борцов за социальную справедливость. Если бы он взял ответственность на себя, этого не случилось бы… "Да, — напомнил внутренний голос, — местные всего лишь разорвали бы с таким трудом достигнутый договор и, скорее всего, напали бы на базовый лагерь. И еще неизвестно, чем бы это кончилось". Нет, тогда у ворот он выбрал меньшее из зол, вынужденный временно заменить гэбиста…

— Я им этого так не оставлю! — прорычал он вполголоса — скорее, чтобы выпустить пар. Но Вяземский услышал.

— И что вы намерены предпринять, товарищ генерал-майор? — осведомился он.

— По меньшей мере потребовать объяснений от этого… разжиревшего кровососа, — буркнул замполит.

— Он ответит, что наши люди зря полезли в лагерь лесных разбойников, — холодно ответил Вяземский. — И будет со своей точки зрения прав. Нас предупреждали.

"По крайней мере, ты не сказал "вас", как собирался", — зло подумал Николай Марксленович.

— Не знаю, с кем здешние жители имели дело прежде, — продолжал полковник, не замечая, как мрачнеет Бубенчиков, — но они разработали действенный способ борьбы с идеологическим противником. Их закон — это единое целое. Все, что нарушает закон… ставит нарушителя вне закона. Он уже не человек, а враг. Оспорить закон — значит выйти из-под его опеки.

— Рано или поздно им придется признать превосходство коммунистической идеологии, — процедил Бубенчиков. Ему и самому неловко было сыпать затверженными оборотами посреди пепелища, но слова имели над ним власть — вернее, были воплощением той власти, которой замполит служил.

— И на признавших ополчатся остальные, — Вяземский обвел взмахом руки руины лагеря. — Как здесь. Он помолчал.

— До тех пор, покуда мы хотим поддерживать мир с эвейнцами, — промолвил он, — мы должны играть по их правилам. Как бы это ни было противно нам или нашим… принципам.

— И все же я заставлю здешнего помещика, или кто он у них, извиниться, — прошептал Бубенчиков. — Они должны поплатиться за свое упрямство.

Вяземский пожал плечами.

— Как бы вам не пришлось об этом пожалеть, товарищ генерал-майор, — ответил он человеку, которого держал за идиота, и тут же поправился: — Нет… как бы жалеть не пришлось нам.

***

— Коун Раатхакс! Коун Раатхакс!

Управляющий оторвался от придирчивого осмотра, которому подвергал лубяные лукошки с ягодами.

— Пирри! — укорительно пропыхтел он. — Или тебе не говорили было, что…

— Придворный под рукою почтенного владетеля ходить должен неспешно, речи вести угодно и держать себя почтительно, — оттараторил мальчишка. — Все помню, вот! А только из лесу гробы железные выехали! Со стен за воеводой послали и за вами!

— А владетеля известили, олухи? — воскликнул управляющий, коротким взмахом десницы дозволяя нести лукошки по назначению — на замковую кухню.

— Как же не можно, коун? — возмутился Пирри, от избытка чувств хватая почтенного управляющего за рукав. — Первым делом… к нему этот, лопоухий побежал…

Коун Раатхакс отцепился от излишне настырного воспитанника и отвесил ему несильный учительный подзатыльник.

— Тебе сколько раз повторять надо, что к товарищам надо относиться с подобающим уважением, шкодливый отрок? — строго поинтересовался он. — Тем более к тем, кто не может требовать его по праву рождения, как некоторые шалопаи?

— Хорошо, хорошо, коун, — отмахнулся мальчишка.

Управляющий подозревал, что Пирри в очередной раз пропустил его слова мимо ушей, но времени устроить ему выволочку не было.

— А теперь, Пирренакс ат-Рахтаварин, можешь отвести меня, куда намеревался, — проговорил он, скрывая улыбку.

Мальчишка был младшим из внебрачных детей владетеля, и детская наивная гордость своим происхождением еще не выветрилась из его буйной головы. Ничего, постарше станет — успокоится и поймет, что способности важнее древности и важности рода. Сам Раатхакс усвоил это намного раньше… но ему было проще — ему не застил глаза сильный дар, как этому, на удивление таланному мальчишке. Как и все Бхаалейны, управляющий кирном был по природе своей движителем, но едва ль могучим — не анойя, конечно, но к тому близко.

— А вон уже коун Тауторикс идет! — выпалил мальчишка и осекся.

Не то чтобы управляющий недолюбливал воеводу. Просто тот за все годы преданного своего служения Бхаалейну и не пытался добиться всеобщей любви. Даже свои же дружинники скорей уважали его и немного побаивались.

— Идемте, коун Раатхакс! — разнесся над внутренним двором кирна его могучий глас. — Кажется, наши бешеные соседи-демоны решили наведаться к нам в гости. Я бы лично предпочел повстречаться с Картрозовой дружиной — от тех, по крайней мере, знаешь, чего ожидать.