Серебро и свинец, иной вариант

— Убили, — ответил он. — Этот Торион… да вы видите, черт! Это он сделал, он. — Морпех подбородком указал на торчащий из его ребер кинжал. — А его дьяволы и того страшней. Один копался у меня в мозгах, другой спалил наших ребят, как пушинки в костре…

Норденскольд решил, что умирающий бредит.

— Капрал, вам плохо? — влез врач. Обри нетерпеливо отмахнулся от него.

— Вот дурацкий вопрос, — скучно прошептал Пауэлл. — Сейчас я умру совсем. И знаете?.. Совсем не страшно.

Он умолк. И Обри лишь через пару минут понял, что капрал больше не заговорит.

— Черт, ну сделайте же что-нибудь! — прикрикнул он на врача.

— Что? — Медик презрительно покосился на штабиста. — Адреналин вколоть? Я не знаю, как оживлять покойников. А теперь он покойник. С душком.

— А мы так ничего и не узнали, — вздохнул Обри. — Что ж, жаль, что зря потратил ваше время. Всего доброго.

Он откинул пластиковое полотнище и вышел. Молчаливая пустота госпиталя действовала на него угнетающе. Чеканя шаг, майор Норденскольд двинулся к выходу. Поэтому он не услышал, как один из охранников, чернокожий, шепнул другому зловещее словечко "вуду".

***

— …А вы мне не можете представить никаких результатов! — закончил майор, и уставился на Леву взглядом не то укоризненным, не то победным.

Лева Шойфет вздохнул — про себя, конечно. Ему пришло в голову, что фуражка имеет перед всеми головными уборами (исключая ярмулке) то преимущество, что ее нельзя снять и смущенно потискать в руках. А именно это стремление и обуревало Леву под пристальным майорским взором.

— Товарищ майор, вы считаете, что мои результаты недостаточны? — поинтересовался он и для убедительности потряс прихваченной "на ковер" общей тетрадью, служившей временно русско-эвейнским словарем.

— Категорически! — объявил Краснов. — Неделю назад вы меня убеждали, что этот язык отдаленно близок русскому. — На обороте "отдаленно близок" Леву передернуло. — А теперь приходите ко мне со списком из восьми сотен слов и заявляете, что это хороший результат? Шутить изволим, товарищ военный переводчик?

Слово "военный" майор выделил особо, должно быть, чтобы поглубже ранить глубоко штатскую Левину душу. Сам он, однако, служил отнюдь не в рядах Советской армии, а вовсе даже в ГБ, отчего все инсинуации по поводу военной дисциплины, подтянутости, а главное — неукоснительного исполнения самых невыполнимых приказов Лева игнорировал без малейших угрызений совести.

— Это, товарищ майор, не хороший, а отличный результат, — парировал он, потрясая тетрадью. — Да, этот язык относится к группе индоевропейских, как и русский. А еще английский и хинди. Много у них общего?

Вопрос был, по сути дела, риторический, но Лева после него замялся, ожидая, что майор потребует доказательств. Лингвист пребывал почему-то в уверенности, что никто из командиров "руки помощи" иностранными языками не владеет — ни вражьими, ни даже соцстранскими.

Но Краснов только сморщился — видимо, аналогия на него подействовала.

— Ну вот, скажем: "Ливьедатисе". Что это значит? — развивал Лева достигнутый тактический успех.

— На хинди? — сумрачно переспросил майор.

— Нет, на здешнем, — не смутился лингвист. — Это значит "проходите, пожалуйста". "Вьедат" — "ведите", "се" — "себя". Вежливый оборот использует возвратную форму, ну, это тонкости. Одним словом, корни знакомые, а понять все равно ни черта невозможно.

— Я-асно, — протянул Краснов. — И когда можно ожидать успехов?

— Смотря каких, — Лева пожал плечами. — Самые простые мысли я уже могу передать. А свободное владение языком… боюсь, его я добьюсь нескоро.

— Тогда вам ставится новая задача. — Краснов кашлянул для солидности и уточнил: — Первоочередная. Нашей разведке требуется знать как можно больше о здешней общественной системе. И помните: нам нужен результат вчера, причем любой ценой.

— Я уже начинал спрашивать об этом, — признался Лева и тут же горько пожалел — майор воззрился на него, как на схваченного с поличным шпиона.

— По собственной инициативе? — Голос гэбиста был холоднее сухого льда.

— Да, — выдавил Лева и, когда пауза затянулась, добавил: — Я пытался расспросить его… ну и слово за слово… половину не понял…

— А что поняли? — поинтересовался Краснов. В глазах его загорелся огонек, чем-то напомнивший Леве предупредительные фонари перед котлованом, в очередной раз неизвестно зачем прокопанным посреди улицы. — Кто вообще этот бродяга? Крестьянин? Купец? Священник?

— Друид, — выдавил Лева.

Против его ожиданий небо не обрушилось на землю и даже потолок палатки не заколебался. Приоткрыв один глаз, Лева увидел, что майор неожиданно терпеливо ждет продолжения, и понял, что Краснов со словом "друид" плохо знаком, но демонстрировать невежество не хочет, хоть и рвется уточнить.

— Насколько я понял, его пригласили… или вызвали… в соседнюю деревню, довольно большую, — продолжал ободренный внезапным интересом гэбиста Лева. — Что-то случилось с полями… и этот парень, кстати, его имя действительно Тауринкс…

— Что значит — действительно? — переспросил майор.