Серебро ночи. Примум. Книга 2

Ее тревожило какое-то непонятное волнение, не относящееся к семейству Паккатов. Неужели это ее ищет Феррун? Тогда он опять разозлится, что она не рядом с ним и не ждет покорно его указаний. Эта мысль ее рассердила. Почему у нее не может быть своих дел? Она что, бессловесная зверушка, единственное предназначение которой – выполнять все желания Ферруна?

– Впрочем, посмотрим, – сказала она скорее в пику Ферруну, чем отвечая на чаяния сэра Пакката. – Возможно, и останусь. Но где ваша супруга, мать жениха? Надеюсь, она в добром здравии?

– Женщины из рода Сордитов неимоверно соблазнительны, но и столь же коварны и легкомысленны, – с горечью ответил он ей. – Я стараюсь не вспоминать о своей жене, чтоб не исходить зря желчью.

Это высказывание показалось Амирель на редкость двусмысленным, но уточнить, что он имел в виду, она не успела, – в зале раздались прекращающие все разговоры величавые звуки органа. К стоящему прямо по центру алтарю подошел священник в яркой золотой рясе, а из противоположных боковых притворов одновременно появились жених с невестой и направились навстречу друг другу.

Каролина была в серебряном, отделанным тончайшим кружевом необыкновенном платье, подчеркивающем ее юность и прелестную красоту. Амирель поняла, почему этот наряд стал талисманом для невест рода Парнери – создать что-либо подобное было невозможно.

Но больше всего ее удивил Фугит – никакой желтизны на его лице не было и в помине, глаза сияли, губы ласково улыбались. Неужели снятие ею заклятья графа Контрарио возымело такой эффект? Или там было что-то еще?

Венчающиеся опустились на колени перед алтарем, причем Фугит, как истый кавалер, помог это сделать своей невесте и предусмотрительно подвинул ей под колени вышитую подушечку, чтоб удобнее было стоять. Сам же, презрев удобства, мужественно опустился на голые камни.

– Я не узнаю своего сына, – потрясенным шепотом сообщил сэр Паккат. – Его будто подменили.

– Или, наоборот, он стал тем, кем должен был быть? – ответила ему Амирель, настороженно разглядывая жениха. – Что-то тут есть, но что, не понимаю.

– Я никогда не верил в колдовство, волшебство и заклятья. Но за последнее время убедился, что все это существует, – начал было сэр Паккат, наклоняясь к ней слишком близко и заглядывая в глаза, но тут орган смолк и раздались звучные слова священника, говорившего о чести и долге, о любви и взаимном уважении.

Амирель замерла. Перед глазами мелькнуло обманное видение – перед алтарем она с Сильвером в таком же необыкновенном наряде, и он смотрит на нее с любовным томлением. Голову закружило отчаянное сожаление. Она будто наяву увидела его призывный взгляд и ощутила горячечный трепет в груди. И тут же рассердилась на собственное безволие.

Да что же это такое! Сильвер же ясно дал понять, что ценит лишь не отличающихся нравственностью женщин, умеющих доставить удовольствие мужчинам в постели. Где уж ей равняться со столь многоопытными дамами! Ей нужно забыть о нем и вспомнить о гордости! Она выпрямилась и сердито сверкнула глазами, негодуя на саму себя.

К счастью, все сидевшие в зале пристально следили за происходившим у алтаря и на нее никто не смотрел, иначе она ввела бы в замешательство всех, кто видел ее в этот миг.

Церемония закончилась быстро, видимо, священник учел нетерпеливый нрав брачующегося. Первыми из собора вышел Фугит, бережно поддерживающий юную жену, следом сэр Паккат со своей почетной гостьей, затем все остальные свидетели венчания.

Никто не кричал молодоженам поздравления, никто не обсыпал их зерном с пожеланиями плодородия, как это делали на свадьбах Северстана, и это было Амирель непривычно. Но, возможно, на свадьбах простолюдинов все по-другому? – думала она, решив узнать об этом у все знающего Беллатора.

Они вошли в огромный нижний зал дворца, празднично украшенного вытканными сверкающим серебром гербами и девизами рода Паккатов. И только тут к молодым подошли родители, отец со стороны жениха и мать со стороны невесты с пожеланиями долгих и счастливых лет жизни. После этого сэр Паккат дал слово Амирель, и она, зарумянившись, пожелала им много здоровых детей и благополучия.

После этого молодые сели во главе роскошно накрытого стола, а сэр Паккат подвел гостью к почетному месту между собой и молодыми. Но сесть она не успела – в зал вихрем ворвался Феррун.

К ее удивлению, он не скандалил, к чему она приготовилась, увидев его решительное лицо, а объявил:

– Поздравляю молодых! Желаю счастья и здоровья, а Фугиту – ума побольше! На этот раз ему повезло, но так будет не всегда. Если снова выкинет какое-нибудь непотребство, будет иметь дело со мной! – в его голосе слышно было некоторое разочарование, и Амирель поняла, что он рассчитывал обойтись с женихом по-свойски.

Зная вспыльчивость и своенравность Фугита, все замерли, ожидая скандала. Но тот ответил Ферруну с необычным для него юмором:

– Ну что вы, великий воин! Я проникся благородными идеями и больше никогда не совершу ничего противное дворянскому кодексу чести. Но позвольте пригласить вас к столу! – и он указал на почетное место рядом с собой.