Серебро ночи. Трилогия (СИ)

— Ничего не случилось, госпожа, — и он учтиво поклонился, спрятав бегающие глазки.

— Лжете! — жестко заявила маркиза, удивив его. Он никогда за годы службы не слышал от нее грубого слова и был уверен, что она безропотная тихая женщина.

— А хоть бы и лгу! — нагло заявил он. — Был здесь ночной вор, он связан и доставлен в магистрат для наказания.

— И опять вы лжете! — маркиза презрительно помахала тонкой рукой перед его красноватым носом. — Вы не доставили его в магистрат! И вы прекрасно знаете, что это не вор!

Он воинственно расправил плечи и презрительно вздернул подбородок, решив образумить эту глупую аристократку.

— Конечно, знаю, что это не вор! — голос мажордома просто сочился ядом. — Вы, маркиза, потомок великого аристократического рода герцогов Ланкарийских, мать и жена доблестного рода маркизов Пульшир, уронили свою честь и достоинство, связавшись с проходимцем из ничтожного рода Медиаторов. Этого я, как верный защитник чистоты дворянской крови, допустить не мог! И не допустил!

— Понятно! — если бы мажордом получше знал маркизу, то понял бы, что для него настали очень тяжелые времена.

Но он только еще больше напыжился и выпятил грудь, собираясь сказать ей еще какую-то гадость. Но не успел. Маркиза схватила со стола кнут, с которым ездила верхом, и принялась хлестать его по лицу, заставляя изрыгать проклятия.

Но едва он выхватил из ее рук кнут, решив ответить ей тем же, как она приказала:

— Вяжите его!

К негодованию мажордома, из гардеробной выскочили трое здоровенных мужланов и быстро связали его, добавив от всей души увесистых тумаков. Но от этого самоуверенности у него не убавилось.

Стоя перед маркизой со связанными руками, с расквашенным носом, он все равно глумливо вопросил:

— И что вы собираетесь со мной делать? Отвезете в магистрат? Или к Медиатору? Но тогда я всем расскажу, что Беллатор — ваш любовник! И позор до конца жизни вам обеспечен! От вас отвернутся все ваши родственники и друзья!

Мужчины замерли от таких откровений, сумрачно глядя в пол и ожидая ответа хозяйки.

— У меня нет ни родственников, ни друзей. — Холодно ответила ему маркиза. — Это вам прекрасно известно. И мне безразлично, кто от меня отвернется. И отвезу я тебя не к ним. Я отвезу тебя в монастырь Дейамор. Думаю, там знают, что делать с такими наглецами, как ты.

Мажордом еще не понял, что это для него значит.

— В монастырь Дейамор? Да пожалуйста! С удовольствием увижусь с матерью настоятельницей! Говорят, она до сих пор блистает неземной красотой. Хотя и не молода уже.

Маркиза с негодованием взмахнула рукой:

— Заткните ему его гнусный рот, запихните в мешок и бросьте этого глупца в карету!

— Меня будут искать! Не думайте, что можете безнаказанно творить произвол! — мажордом изо всех сил уворачивался от кляпа, который засовывал ему в рот грум. Но, наконец, он был вынужден замолчать, свирепо крутя глазами.

Маркиза не могла удержаться от смеха, настолько потешным он выглядел.

— Ты прав, произвол безнаказанным не останется! Учти, если с Беллатором что-то случится, ты будешь казнен на площади, но перед этим три дня простоишь там голым, и каждый прохожий будет тыкать в тебя палками, ножами и зажженными факелами. И мухи будут ползать по твоим гноящимся ранам.

Такой исход в пустую голову мажордома никогда не приходил, но он продолжал хорохориться. Ему столько было обещано, что в его душе перепутались понятия добра и зла. Он был уверен, что Медиатор с семейством только колосс на глиняных ногах, угнетающий страну. Стоит толкнуть посильнее, и к власти придут те, кто этого заслуживал по праву рождения.

Ухмыльнувшись, конюх уверенно накинул на бывшего мажордома большой мешок из-под овса, швырнул его на пол и затянул узел.

Мешок со связанным пленником отнесли к запряженной карете, небрежно запихали в рундук для поклажи, закрыли на замок, и лошади галопом понесли карету к монастырю Дейамор.

Изнемогшая от пережитого маркиза невольно задремала, утонув в пуховых подушках. Ей привиделся сын, не тот неприятный мужчина, которым он стал, а милый маленький мальчик, что радостно говорил ей «мама». Потом она увидела Беллатора, лежащего в луже крови, и застонала, не в силах вырваться из сокрушающего кошмара.

Когда карета остановилась и открылась дверца, не сразу сообразила, где она. Опомнившись, тряхнула головой и выбралась наружу, опершись о сильную руку грума.

Маркиза не раз бывала в монастыре Дейамор, и каждый раз ее пронзал благочестивый трепет. Вот и в этот раз она богобоязненно перекрестилась на сверкающие кресты величественного храма и попросила разрешения переговорить с настоятельницей. Встретившая ее послушница сбегала к Фелиции и вернулась с приглашением.

Маркиза прошла в дом Фелиции. Та сидела за столом, мрачная и чем-то сильно удрученная.

— Вы огорчены, мать настоятельница? — маркиза подозревала, что повод для огорчений у них один.

Фелиция горестно вздохнула и жестом пригласила гостью присесть.

— Да. Исчез мой племянник. Он никому не сказал, куда направился. Его нет уже несколько дней. Мы все в страшном волнении.