Серебро закаменское

Стажёру не надо было повторять дважды, и он с недетской энергией принялся за работу. Да он и торопился, надо было успеть на важное свидание.

***

Никита Голубев шёл по Никольской улице. Слева от него остался отчаянно любимый, правда без взаимности, Исторический музей, который словно провожал его своими глазами – стрельчатыми окнами в дубовых рамах. Он лишь вздохнул, посмотрев на нарядные остроконечные башенки необыкновенно красивого здания.

« Что делать, если так сказать помягче, лицом не вышел. Не сподобился учиться в МГУ. Так сказать, фейс контроль не прошёл. Да и практика в ГМИИ сорвалась, но родная любимая «Усадьба Косино» не подвела, а там есть где развернуться грамотному человеку» – почти оптимистично подумал студент четвертого курса МОСГУ.

Ну и чего желать? Учился всё же под руководством теперь всем известного профессора Александрова. Ну, Док теперь читал лекции не только у них, а совмещал со службой в Военном Университете. Тоже все непросто складывалось. И Сергею Александровичу было не так легко. Со всеми тайнами Ивановой Либереи нажил больше врагов, чем завёл себе друзей. Да и мутная и непонятная для других, короткая, но такая яркая работа в Александрийской библиотеке, также выглядела странной для остальных. Всего три недели работы, и профессор вовсе не первого университета Москвы, приезжает с египетским орденом, да и доктором наук, причём действующим, Александрийского университета? Так что Сергей Александрович обрёл больше завистников и откровенных недоброжелателей, и эта тень падала и на Голубева. Непросто было Никите работать в Архиве Старинных документов, ох как непросто…

Но, теперь его ждала культурная прогулка в ГУМЕ, а затем и парк «Зарядье». Никита шёл мимо весёлых людей, любующихся красотами древнего города. Да, здесь всегда было на что посмотреть. Он полюбовался на Воскресенскую церковь, и пошёл по гранитным плитам, глянув по привычке на весёлую гирлянду, растянутую над Никольской улицей. Мимо туристов шаталась пара белых ангелов с золотыми крыльями, жаждавших внимания и особенно денег прохожих. Их знаки божественности презабавно топорщились, иногда складываясь, почти как крылья у голодных сычей. Подумалось, что всё же забавнее было бы им сделать по две пары крыльев, как у богини Анат, или херувимов.

Никите показалось, что это отличный знак. Но, вот промелькнувшие там же Петр Первый и Ленин, как было их понимать? Но, Голубев нажал в голове делет по этому поводу, и решил, что это не имеет значения. Вот и второй подъезд, где студент кивнув охраннику, как старому знакомому, положил сумку для проверки на момент наличия взрывчатки. Динамита у него не оказалось, и Никита вошёл внутрь И, наконец стеклянная вертушка, пропустила его просто в райскую обитель, с множеством кондиционеров, после иссушающей уличной жары. С наслаждением вздохнув прохладный воздух, студент поправил сумку и воззрился на павильон с мороженым, теперь подобным Мавзолею Ильича. Нет, он не блестел красным полированным гранитом, но жаждущих подойти к кассирше и просто завладеть стаканчиком знаменитейшего мороженого, стояло человек с двадцать. Делать было нечего, и он тоже примкнул к этим паломникам ГУМа Снежного( здесь Голубев обыгрывает название римской базилики Санта Мария Маджоре Снежная. Одна из семи великих базилик, дарующих полное прошение грехов паломникам) И вот, он уже перед окном , где на него смотрит приятное девичье лицо, обещающее неземную радость.

– Мне два ванильных, – значительным голосом произнёс Голубев.

– И шоколадное, – добавилось такое знакомое слово.

И точно, рядом , слева, вне поля его зрения, стояла Екатерина Русеева, принарядившаяся в лёгкое платье и любимые теперь ёю кеды « два мяча». Непременная кожаная сумка с ноутбуком висела на её правом плече.

– Ну чего, такой невесёлый? – спросила она, садясь на лавку рядом с ним под пластмассовым деревом этого райского сада.

– Да нормально. Но, особо к делу меня не подпускают. Теперь я главный носильщик папок, карьера просто в рост идёт.

– Да не расстраивайся. Всё отлично. Ешь мороженку, а то растает она от твоих грустных мыслей.

Никита последовал совету, и откусил кусочек ванильного лакомства. Да, стабильность здесь завораживала, мороженое было прекрасным, как и раньше.

– Марлен Виленович во мне просто души не чает. Особенно когда узнал, что я тоже орденоносец. Говорит, ждёт меня карьера в первом отделе, буду шпионов и предателей ловить.

Катька посмотрела на него, думая что он шутит, потом засмеялась во весь голос, испугав двух туристов, проходивших мимо них.

– Ты чего? – не понял юный страдалец.

– Да представила, как ты сидишь в старом, обшарпанном кресле, за железной дверью, в подвальной комнате без окон, перед тобой на столе из чёрного ДСП лежит вороненый «Маузер»…

– А чего без окон? И кресло старое? Хочу новое, кожаное!

– Ну пошли в фонтане топиться, раз всё пропало!