Сереброликая Берегиня (СИ)

  Трувар настороженно прислушался к народному гудению, вылавливая слова из общей массы звуков. Младший из трех братьев, он с детства был бдителен, недоверчив, ухо держал востро, во всяком случае старался. Замыкая шествие, кратко поглядывал по сторонам, яркое солнце слепило, но зоркости северянина это не помеха, не упустил из виду и нескольких старцев, отделившихся от толпы. Они гуськом шли позади. Обсмотрел коротко народ, надежда, и одновременно страх, читаются на недоверчивых лицах. Под ногами снуют куры, гуси, кудахчут, гогочут, многие в панике шарахаются в стороны. Самые храбрые голов не поднимали, на земле съестного полно, клюй себе, щипай сколько влезет, пришлось обминать, ненароком черепки не подавить бы. Прищурившись, северянин покосился на небо, гигантский ворон, кружат на одном месте, небось добычу приглядывает.

  Черная птица насторожила Трувара, не к добру, в обычае воронье стаями кружит, а этот вестник смерти словно кого на тот свет проводить пришел, да не решится на ком глаз остановить.

  Отмахнулся, ускорил шаг, от братьев отставать негоже. Поднимались в гору, и сколько путь длился, ворон продолжал мрачную церемонию, изредка сопровождая процессию хриплым натужным карканьем, но лишь младший из братьев слышал голос проводника. Что-то неприятное, тревожащее скреблось в душе, инстинкт воина бросил руку на рукоять кинжала, заткнутого за кожаный пояс, пальцы судорожно сжались, сдавили красиво выгравированное древко.

  - Вон там дом Хатибора!

  Староста поднял руку, скрюченный перст указал на отдельно воздвигнутое строение. Трувар расслабился, но совсем чуток, пригляделся. Бревенчатый сруб высится в два этажа, массивные столбы аккуратно уложены строем, дерево потемнело от времени, местами облупилось, сырость, перепады температур негативно сказались на структуре. Окон прорублено немного, крыша стелена длинными грубо отшлифованными досками. В фасадной части тес кровли, пригнетенный массивным бревном из ствола лиственницы, завершался скульптурным изображением головы коня.

  Любопытное украшение для дома. Братья притормозили, все трое задрали головы, разглядывали, даже на почтенной высоте видно - конь резной, руки мастера умело поработали над деталями, отчетливо выскоблив линии глаз, выпуклого носа, даже грива почки как настоящая. Иные невеликие постройки, мимо которых проходили северяне, также имели "восседавших" на крышах деревянных коней, но те уступали скульптуре Хатибора как размерами, так и внешним видом.

  - Что за нелепость "сажать лошадь на крышу", - хмыкнул Ререк, - чудовища, вот это я понимаю, страшно, угрожающе, сразу видно, кому поперек дороги становиться не стоит.

  - Сие не нелепость, - спокойно отозвался староста, - сие обережник, от духов злых дом бережет, много их в местах здешних, в лесу так и тем больше.

  - Злые духи, - цокнул языком старший брат, знавал таковых, человечью личину носят, а внутри сплошная гниль, от таких деревяшкой не отмахаешься.

  - И часто духи к людям наведываются? - спросил Трувар, в его голосе насмешки не слышалось, скорее наоборот, серьезности с нахлестом, даже перехлестом.

  - Да кто ж их разберет. Ежель в человечьем обличье явятся, туману напустют, головы задурят, так и не признаешь нечисть, а спохватишься, уж поздно. Не раз в могилу крепких, да здравых сводили, вот и защищаемся как могем, - старик пожал плечами, затем остановился перед крыльцом дома Хатибора, и, пропуская северян вперед, указал рукой на массивную резную дверь. - Здесь вече собирать будем.

  Братья поднялись на крыльцо по ступеням, дверь отворилась, и на пороге предстал хозяин дома. Мужчина сухопарый, в летах, курчавые волосы, посеребренные сединой, волнами улеглись на угловатых плечах, прорисовавшихся под льняной рубахой. Густая короткая борода еще сохранила золотой оттенок молодых годов, лицо морщинистое, взгляд острый, брови густые в разлет.

  - Милости просим, - Хатибор едва заметно поклонился, махнул старосте, тот вытянул шею, как гусь, - Славень, уж я стал подумывать не заплутали где? Истомился в ожидании!

  - Не держи княжичей на пороге! - угрюмо буркнул Славень, забубнил себе под нос, ставя ногу на ступеньку, - Ишь, заждался он, поди не ему ноги бить, а уж не молодые то.

  - Да не бухти ты, - Хатибор добродушно похлопал старого друга по плечу, обратился к братьям, - Просим, просим.

  В комнату вошли просторную, яркий полуденный свет заливал пространство через большое прорубленное окно, возле стен расставлены деревянные скамьи, в дальнем конце зала располагался массивный стул на высоких ножках с резной вытянутой спинкой. Центр пустовал, на дощатом полу продавлены четыре неглубокие выемки, стол передвинут в угол.

  Хатибор гостей пропустил первыми, вошел следом, Ререку указал на отдельный стул, подчеркнуто выражая общую волю народа, отдать власть в руки нового правления. Ни один мускул не дрогнул на лице могучего воина, плотно сжав губы, занял главенствующее место, надо привыкать, ответственность сильная черта его характера, иным тоже следует знать. Трувар сел по правую руку от брата, Синевус по левую.