Серебром и солнцем

   - Великий? Думаете, он будет выступать в качестве вашего щита? Если Первый властен над проклятием всех carere morte, он обойдёт вашего Великого и сметёт всех, кто за ним.

   - Ты совершенно права, Лира Диос! Только Владыки это не коснётся. Он надеется спастись, используя Избранного. Вампир, отдающий кровь Избранному при инициации, не умирает. Он переходит в иное состояние бытия - бытие духа. Он входи в Дар Избранного и, съедая толику его света, навечно остаётся в нём.

   Хелена засмеялась:

   - Простите, но я не могу себе этого представить и не могу говорить об этом серьёзно! В прошлый раз Избранный оказался молод и хорош собой. А если в этот раз владелицей Дара окажется старуха? Хотела бы я видеть лицо Дэви в тот момент, когда он увидит её и осознает, что ему придётся коротать вечность в старом, уродливом теле!

   - Ты глупая кукла, - с любовью сказал Адам. - Да будет тебе известно, старейшие равнодушны к своей внешности. Тело для них - надоевшая, изношенная одежда, которую они рады будут сбросить. К тому же, когда тебе угрожает смерть, не станешь задумываться, что на тебе надето: платье короля или рубище.

   Любящая покрасоваться Хелена снова заспорила, а Лира представила Дэви в женском обличье и засмеялась, зачерпнула пригоршню воды и брызнула на парочку.

   - Но Дэви только что мне сказал, Избранный нужен ему не в качестве защитной оболочки, - вдруг вспомнила она. - Увы, мы не поглядим на него в обличье старухи! Он хочет сделать Избранного заложником и диктовать свои условия Макте...

   - Это чуть более умно, - Адам загадочно улыбнулся и более ничего не сказал.

   Лира развеселилась и, добравшись до Пустоши к утру, потанцевала немного среди древних камней... Она была одна - Адам и Хелена покинули её в Короне. Но и танцуя девушка не переставала размышлять.

   Затея Дэви всё-таки представлялась ей сущей глупостью. Эта идея обречена с самого начала и не подкреплена ничем, кроме страха бессмертного. Дэви не поддерживает ни свита, ни сама Бездна, значит, он провалится.

   "Крепко же он насолил Макте в прошлый раз, раз теперь так боится за свою жизнь!"

   Низкое небо нависало над самым шпилем далёкой церкви Микаэля. Облака застилали горизонт, широкая Пустошь сжалась и казалась маленькой, как летний дворик у столичного дома Диосов... Лира поморщилась: после визита в район Академии прошлое призраком встаёт за каждой её мыслью!

   А ведь Владыка говорил: её голова должна оставаться пустой... Да, в этом он прав! Как же отвлечься?

   Лира спустилась до яблоневого сада и тихонько опустилась под дерево, закрыла глаза. Она притихла, больше не рвалась веселиться, танцевать. Это место требовало молчания, неподвижности: место дворца Макты, место рождения первого carere morte. Бездна сладко спала, свернувшись клубком вокруг этого сада, полного запахом созревших диких яблок.

   "Источник Бездны!" - прошептали её губы и сомкнулись. Лира грезила.

   Небо надвинулось сильнее, осенний ветер сипло завыл, пойманный скрюченными пальцами старых деревьев. Лира откинулась назад, прижалась спиной к холодному стволу. Её руки устало лежали на пожухлой траве ладонями вверх, а глазные яблоки быстро бегали под веками.

   Она провалилась - глубже и глубже, сквозь время. Пустота кружила её в смерче, и оком бури был тихий яблоневый сад. Бездна хранила здесь своё сердце. Оно было закопано! - глубоко, глубоко! Лира тянулась к нему, но не могла коснуться.

   Пустошь наполнилась гулом голосов - шумом тысячей жизней. Старый город вновь был живым, молодым, и Бездна смеялась, жадно шаря по его грязным улицам ночами и днями. Бездна тоже была другой - узкий, блестящий, стремительный клинок, срезающий жизни, как траву. Лира нашла и руку, что держала меч. Рука принадлежала Макте, Владыке старой Карды.

   Невысокий, но атлетически сложённый, он казался очень сильным. Широкоскулое лицо было белым и круглым как луна, гладкие длинные волосы зачёсаны назад, полные губы складывались в насмешливую улыбку. Он не был молод: пожалуй, сильно за тридцать.

   Лира поглядела в его странные, слепые и всевидящие глаза и потерялась в их молочно-белом тумане. Источник Бездны был близко, но она не видела его. Да и можно ли увидеть сердце Пустоты? Его можно только ощутить.

   Дальше, ещё немного дальше! Уже не столетия - десятилетия отделяют её от Начала. Годы, месяцы, дни... Вот оно!

   Девушка протянула руку, невидимую в белом тумане, и коснулась сердца Бездны.

   Прореха в мироздании, через которую Она пришла, оказалась совсем маленькой, узкой. Лире стало страшно: вдруг эта рана затянется, и часть Бездны, что заполняет мир, умрёт, как отрезанная ветвь? Из центра Пустота простиралась обширно; как паутина она накрывала весь мир. И как паутина Она была хрупка, тонка. Ударь её в сердце - и она съёжится, сомнётся, исчезнет.

   "Я защищу тебя", - пообещала Лира и осеклась: ей явилось новое видение. В тумане она была не одна. Вокруг сердца Бездны стояли люди. Их было много и в то же время только двое: всего два различных лица, умноженные многократно.

   Один - Макта, отец всех carere morte.

   Другой - Арденс, отец Макты...