Середина земли

Серёга и Цырен уже опрокинули, пока я был в бане и теперь были навеселе. Они шумно и наперебой вспоминали наши армейские злоключения. Кто с кем дрался, как местные шалавы показывали свои прелести нам через забор, как Серёга весь день носил огромное полено, разукрашенное под сигарету, за то, что бросил бычок мимо мусорки. Мне налили штрафную, а затем снова наполнили запотевшую рюмку.

Я же отрешённо сидел, пялясь в одну точку и пытался сложить всё произошедшее со мной в одну картину. Жуткий до дрожи посёлок с его местными жителями, аварию, странное поведение Антона и то, что я видел или не видел ночью в лесу.

Я выпил рюмку, закусил каким-то салатом. Хоть мне и кусок в горло не лез, я понимал, что очень давно не ел и мне это просто необходимо.

– Ну, за встречу! – снова налил Цырен.

– Да погоди ты! Жека, рассказывай куда ты вообще пропал и как умудрился на газели перевернуться? – спросил Серёга.

Я начал сначала. Как доехал до Харагуна, а оттуда, автостопом добрался на станцию.

– Что-то я ни разу о такой не слышал. А я все местные деревушки и станции знаю. – с недоверием сказал Серёга.

– Я тоже не слышал.

– Бывшая Пролетарская. Переименовать – переименовали, а всё равно по-старому называют. Глухомань в районе Романовки. Давно. Точно. Два года назад ещё отправили туда бригаду ЛЭП чинить. Бригада из пяти мужиков. Те на связь перестали выходить, а начальник подумал, что загуляли ребята. Когда жёны тревогу забили, послали туда ещё бригаду да в розыск объявили. УАЗик нашли в лесу на болоте. Ни повреждений, ни коцок. Только аккумулятор в ноль сдох. Инструменты на месте, а бригады нет. Искали их с вертолётами и собаками. Ничего не нашли. Спасательную группу одну потеряли. Нашли спустя двое суток. Машина у них так же встала с аккумом. Командир отряда, бывший майор каких-то спецслужб, на пенсии, старик матёрый помер он инфаркта. Парни его на руках несли через лес. Сам я не видел, но знакомые говорили, что молодые пацаны оттуда седыми вернулись.

– Мужики, – прервал нас Серёга показывая экран своего телефона. – Такого места на карте даже нет. Ты может курнул чего в поезде? Вот тебе эти аборигены и лес привиделись. А?

– Я не курил! Не нюхал! И не пил! Почти не пил. К тому же, там остался один мой знакомый.

– Хуйня какая. – вздохнул Серёга и мы ещё раз выпили.

Весёлой беседы и воспоминаний не выходило. Рассказ Цырена о пропавшей бригаде и спасательной группе, навёл всех нас на угрюмые думы и воспоминания. Собака окончательно взбесилась. Она то выла, то лаяла, то скулила как побитая, но не переступала порога кухни, как бы мои товарищи не пытались приманить её колбасой или кусочком мяса.

– Айда! Айда! Ты чего сегодня? На улицу хочешь? Она обычно добрая. С детьми играет. Айда! Ко мне! Сюда, девочка! Давай, моя!

– А как я приехал, так она сама не своя. Я знаю, что это она на меня так реагирует.

– Животные не добрых людей чувствуют. И не людей, – на кухню вошла Дыжидма. – А хаски особенно. Они ездовые не только потому, что выносливые и холодов не боятся. А чтобы если дорогу заметёт или сам человек заблудиться, не завести его к хищникам. Или кому похуже.

– Ну Жека то точно не волк и не медведь! А кто похуже? Сказки не рассказывай! Лучше огурцов ещё принеси!

– Сказки не сказки. Но я не знаю, что видел. И мне страшно. Я, блять, ничего не боюсь! Я здоровый мужичара! Могу и в морду дать! Но там. Я думал в штаны наложу. Деревья, как кости, кожей обтянутые. И рыскает между ними кто-то. Когтями по камням скрежещет. В морду дышит такой вонью, какую вы себе не представляете. Даже когда у меня сосед с первого этажа помер и неделю в квартире пролежал. Весь дом до девятого этажа провонял, но такого запаха, я никогда не чувствовал. – я конкретно подвыпил и меня понесло. – А местные, будто не люди вовсе. Непонятно, чем они питаются и на что живут. Скотины нет, посевов нет, даже картошки нет. Смотрят так, зверем. Все какие-то уродливые, неправильные. Ни как мы с вами. Ни как другие люди.

– Может у них какое-то генетическое заболевание. Вот они и юродивые.

– А может они и не люди? Маршрутчик, что вёз меня. Он по этому маршруту давно ездил. Он знал. Он с ними не то, что не болтал. В кабине баррикадировался.

– Жека! Что ты нам пионерские страшилки травишь! Завязывай! Завтра поедем, заберем твоего кореша. Если надо я ещё парней подключу. Будут барагозить, мы их в лес свозим. – отмахнулся Серёга.

Дыжидма принесла ещё огурцов. Мы прикончили виски и взялись за водку. Ночью поехали в город. Покатались до первого патруля, пришлось бросить марк в каком-то дворе и отправиться пешком покорять местные бары и клубы. Я был очень пьяный и страхи меня отпускали, но когда я слышал местную манеру обрывать и коверкать слова, меня всё же немного передергивало.