Серенада

Пару часов Лорелей наедине с собой прошли. Она проснулась, когда Брианна сидела на ее кровати, осторожно будила ее. Она не сразу поняла, почему оказалась в общежитии. Пара секунд забвения, и Лорелей вспомнила события вечера. Часть нее была убеждена, что это был сон, но лицо Брианны подтвердило страхи, что таились в ее сознании. На нее хлынули воспоминания. Все изменилось. Ее отец погиб.

— Эй, — сказала Брианна. — Пора вставать. Скоро в путь.

— Да, — ответила она. — Встану через минуту.

Лорелей не хотела покидать убежище кровати и сталкиваться с новым днем, но ее тело стало двигаться. Челси ерзала в другой части комнаты, отвела взгляд, когда Лорелей посмотрела на нее.

Лорелей прошла к умывальнику, испугалась своего отражения в зеркале. Ее круглое лицо опухло, было красным. Под глазами пролегли темные круги, и белки были налиты кровью, и от этого радужка напоминала кусочки бледно-зеленого морского стекла. Она плеснула на лицо прохладную воду, чтобы смыть следы слез.

— Тони отвезет тебя в Бангор, — сказала Челси. — Он тоже улетает сегодня, так что мы решили, что он подвезет тебя на арендованной машине. Если ты не против.

— Конечно, — сказала Лорелей. — Это мило с его стороны.

— Если хочешь, мы поедем с тобой, но мы подумали…

— Нет, все хорошо. Не нужно нянчиться со мной. Я буду в порядке. Обещаю.

Лорелей собрала волосы в неряшливый пучок. Она вытащила из шкафа чистую блузку, переоделась, обула шлепанцы. Было странно находиться с Челси и Брианной, не шутя и не болтая, но для них было неловко, ведь они пытались помочь ей справиться, не зная, что сказать или сделать. У них опыта в этом не было, как и у нее.

— Вот расписание полета, — сказала Брианна, протягивая Лорелей сложенный листок. — Мама заберет тебя из аэропорта.

— Спасибо.

Лорелей спустилась с ними. Небо снаружи было ясным, траву покрывала сияющая роса. Тони стоял у машины и говорил по телефону. Он был в темно-синей футболке-поло в паре со штанами цвета хаки со стрелками. Девушки подошли к нему, и он спешно закончил разговор и убрал телефон в карман. Он с сочувствием улыбнулся Лорелей, поцеловал Челси в щеку.

— Обязательно напиши, когда доберешься, — сказала Брианна.

— Конечно.

Они крепко обняли друг друга.

— Безопасной дороги. Я буду молиться за тебя.

— Спасибо, Бри. Это много для меня значит.

Лорелей забралась в машину, и Тони завел двигатель. Обертки от конфет, что до этого были на полу машины, подозрительно отсутствовали. Лорелей выглянула в окно, девочки махали ей на прощание.

— Хочешь послушать радио? Кто ты любишь? — спросил Тони.

— Не важно, ставь, что хочешь, — ответила она.

Он проверил станции и остановился на WMED, местной радиоволне. Слабый, но напряженный голос Билли Холидея зазвучал по радию:

Мрачное воскресение, часы без сна,

Милая, со мной живет много теней.

Белые цветочки не разбудят тебя,

Когда тебя забрала черная печаль.

Ангелы не думают возвращать тебя,

Разозлятся ли они, если я пойду за тобой?

Мрачное воскресение…

— Ох, прости. Стоит, наверное, выключить, — Тони нажал на кнопку, и музыка оборвалась.

— Это было неловко, — сказала Лорелей.

— Точно, — он заерзал на сидении и смотрел на дорогу. Они пару минут сидели в тишине, напряженной и неуютной, и Тони заговорил снова. — Может, не стоит спрашивать, но ты будешь в порядке? Я переживаю.

— Да, — сказала Лорелей, опешив от его вопроса. — Я в порядке, просто все перевернулось, — она вздохнула и попыталась объяснить. — Знаешь ощущение, когда ты во сне? Будто ты там, но не знаешь, настоящее это или нет? Я себя так чувствую. Онемела и не знаю, что вокруг меня происходит. И я ощущаю себя пустой.

— Знаю, это непросто. Часть тебя думает, что если сосредоточиться, можно проснуться и вернуть его, да?

— Наверное. Я не могу перестать думать о том моменте, пытаться понять, могла ли я что-то изменить, как-то предотвратить это.

— Так было, когда умерла моя мама, — сказал он. — У нее был рак. Она боролась с ним долго, но он забрал ее. Только две недели спустя я смог говорить об этом, смог сказать: «Моя мама умерла», Порой я все еще просыпаюсь и хочу позвать ее, но вспоминаю, что ее нет.

— Я не знала. Мне жаль.

— Все хорошо. Я злился сначала. Какое-то время пытался выплеснуть все в музыке, написал тонну жутких песен, которые тогда мне казались крутыми и оригинальными, а оказались ужасными.

— Уверена, они были не так и плохи.

— Поверь, они были ужасны, — сказал Тони, — но я нуждался в этом. Тебе нужно как-то отпустить боль, или это сведет тебя с ума. Направь ее во что-то хорошее. Тебе нужно отыскать надежду.

— Проще не станет, как мне кажется. Я не вижу ничего хорошего.

— Что не убивает, делает сильнее, да? Ты всегда будешь скучать по нему, но жизнь идет дальше, и это хорошо. Уверен, он бы этого хотел. Он должен гордиться тобой, — он сжал легонько руку Лорелей своими изящными пальцами пианиста.