Серенький волчок

Одобрила, значит. Я и сам понял: грубоватая резьба смотрелась невыгодно на бумаге, а в реальном исполнении выявила особый стиль.

Супругам очень понравилось. Они еще подумывали о большом заказе мебели к осени. Предложили задаток. Я согласился. Расходы у меня были немалые. Еще к сентябрю следовало одеть-обуть Катюшку, требовались школьные принадлежности. К тому же я решил купить компьютер. И мне для работы в помощь, и сестренке было бы полезно. Я надеялся, что с компьютером она быстрее научиться хорошо писать и читать.

Я думал: если так пойдет и дальше – без денег мы не останемся. Только вот мастерскую следовало благоустроить тщательнее. Поменять пол, поставить другие верстаки, докупить пару станков, переделать освещение и вытяжку. Последний стенд, где прятался волк, я решил тоже выбросить.

За обедом рассказал Кате о чучеле. Ей захотелось немедленно увидеть его. Я вытащил монстра на свет. Сестренка смотрела во все глаза. Она ничуточки не испугалась. Походила вокруг, потрогала зубы, подергала за уши, заглянула под брюхо.

– А у него замочек, как на моей курточке! – заявила она.

Я повалил волка на бок. Между передних лап и до живота под шерстью действительно пряталась молния. Я нащупал язычок и потянул его. Внутри что-то было. Пришлось засунуть руку в брюхо. Я выудил толстый плотный сверток. Мне показалось, что это какие-то документы. Развернул – а там пачка долларов! Я засмеялся и показал Кате деньги.

– Ну, дядя! Ну, жук!

Катюша удивилась.

– Ой, где жук? – Она стала рассматривать деньги. Я снова расхохотался.

В пачке без малого насчиталось пятнадцать тысяч. Мне хотелось представить логику нашего странного дядюшки: вот он прячет деньги в чучеле, а потом пишет завещание на родственников. Про доллары – ни гу-гу. Но если бы мы выбросили волка не глядя? Вот положили бы на кучу мусора при уборке и сожгли. И прощайте, денежки!

Зверину мы с Катюшкой оттащили на чердак.

В течение лета от Муштакова приезжали заказчики. Я порывался отдать мастеру долг, но он ни в какую не соглашался. Напрасно я рассказывал ему о находке в чучеле, говорил, что денег у меня достаточно. Вот такой был Муштаков.

В поселке, конечно, знали, что я делаю мебель. Новость распространилась сразу после нашего приезда. Нескольким соседям я поделал гарнитуры. Из чего попроще, разумеется. Для школы, как и обещал, собрал шкафы. По мелочи местные ко мне тоже обращались, но редко: почти в каждом доме был мужик, жители привыкли все делать своими руками, топором и пилой поработать каждый умел. Я не считал мелкие перехваты серьезным заработком. Большие клиенты шли в основном из Москвы, а спустя время добавились заказчики из Питера, Владимира, Калуги, Тулы и других городов. Я перестал ездить за материалом и договаривался о доставке на дом. Но это было позже.

Однажды я подумал: а не поменять ли машину? А потом вспомнил дядю и решил не менять. Не зря он ездил на облупленном жигуленке. Меньше в глаза бросался. Пусть бы все и дальше думали, что дела у меня идут худо-бедно. Так спокойнее. На багажник сверху помещалось многое – и ладно. Остальное привозили на заказ.

Половину доходов я клал на счет в банке. Часть денег прятал дома. Сделал в полу мастерской очень хитрый тайник. Никто никогда не нашел бы.

Первого сентября Катюшка пошла в школу. С утра сестренка хмурилась, без конца перекладывала ручки-тетрадки, ей все казалось, будто она что-то забыла. Потом положила в сумку своего любимого утенка.

Первоклашек на школьной линейке выстроили отдельно. Я стоял в толпе родителей, смотрел, как сестра теребит в руках букетик, что-то разглядывает в цветочках. Очень непривычно ей было среди стольких людей. Я надеялся: привыкнет.

Первое время я отвозил Катю на занятия, приезжал за ней после уроков. Но почти все первоклашки ходили в школу самостоятельно. Поселок был тихий, спокойный. Участковый любил выпить, но свое дело знал хорошо и часто мелькал в переулках на мотоцикле. После переезда он заходил к нам. Так сказать, познакомиться. Оно и понятно. К чужакам в деревнях и селах присматриваются долго. Но потом я сделал ему в контору пару столов, а для его супруги – этажерку для цветов. И стал, вроде, своим.

Я расспрашивал Катюшу о школе. Она пожимала плечами, говорила: все нормально. Но вид у нее был грустный. Классная руководительница оказалась теткой строгой, но не глупой. Она быстро поняла, что у Кати хорошо получается с устной речью. На уроках литературы сестренка рассказывала заданные накануне стихи. В этом Катюшка опережала всех. Мы учили стихотворения так: когда Кате не хватало терпения возить пальцем по строчкам – я забирал у нее книжку и читал вслух. Она легко запоминала текст.

С компьютером я не ошибся. Находить нужные буквы на клавиатуре для нее было легче, чем водить по листу ручкой. Я купил принтер и научил сестренку пользоваться им. Она придумывала коротенькие сказки, набирала на компьютере, распечатывала и аккуратно складывала листочки на край стола в своей комнате.