Сережки Анны Карениной

— Я окончил петербургский университет, юридический факультет, — солидно объявил железнодорожник. — И перестаньте мне «тыкать».

— Странно, — удивился Фанаберия. — Что ж вы, сударь, в таком случае не в Кремле? Почему в президентскую обойму не попали?

— А об этом позвольте мне умолчать.

И Фанаберия не стал допытываться. Эта новая деталь, про зеркальце, ничего не говорила. Кроме того, что версия о самоубийстве отпадает. Не будет же прихорашиваться женщина перед тем, как прыгнуть под колеса. Хотя, опять же, не стопроцентный факт. В женской логике трудно разобраться. И у него пока наклюнулись две равноценные версии:

1) сережки исчезли еще до несчастного случая.

2) исчезли впоследствии.

Пришлось съездить в морг, куда доставляли труп госпожи Карениной вместе с ее головой. Патологоанатом, щуплый, очкастый мужчина в несвежем халате, отвечал отрывисто, и почему-то испуганно:

— Не помню, не приметил. Не вы первый.

— В каком смысле? — тотчас уцепился Фанаберия.

— Так и другие наведывались… спрашивали.

На вопрос, кто еще интересовался, ничего вразумительно ответить не мог. Глядя на его лицо с огромными — из-за линз — зрачками, Фанаберия подумал: «А вдруг он сам эти сережки отцепил?»

— У вас невеста есть? — спросил он.

— Нет, — патологоанатом вздохнул, и сыщик понял, что он не врет.

Пока следствие зашло в тупик. Нужно добыть побольше сведений. Эразм Петрович, планируя дальнейшие розыскные действия, задумчиво мерил шагами просторную комнату. Лутовкина, чтобы не путался под ногами, детектив опять отослал на вокзал и наказал опрашивать всех подряд. Грузчиков, лотошниц, бомжей — всех возможных свидетелей, которые прошли мимо внимания полиции.

Ближе к вечеру в дверь постучали. Фанаберия впустил Ивана Сергеича.

— Ну, докладывай. Что нарыл?

Тот заулыбался.

— Может, прежде чаем напоите, Эразм Петрович.

Из-за дороговизны в гостинице Лутовкин поселился неподалеку, в хостеле Андеграунд — в номере с шестью жильцами. Он всегда с удовольствием проводил время у шефа.

— Сам заваривай, — разрешил Фанаберия.

По самоуверенному, почти наглому тону помощника, понял: тот действительно кое-что «нарыл».

6. За чаем

— Познакомился с беспризорниками, — доложил Иван Сергеич. — Они тоже там толкались. И больше других знают. Но с милицией-полицией не хотят связываться.

— А тебе, значит, как на тарелочке преподнесли? — недоверчиво спросил детектив.

— Еще бы! Я с ними сразу общий язык нашел, — с ухмылкой заверил Лутовкин. — У вас свои методы, Эразм Петрович, а у меня — свои. Я ведь по молодости тоже убегал на бануху. Мама у меня очень хорошая, но все равно дома не сиделось. Романтика, понимаете ли: колеса диктуют вагонные, где можно тара-тарарам, мой адрес не дом и не улица…

— Слушай, может, оставишь песнопение и перейдешь поближе к делу? — нетерпеливо бросил Фанаберия.

— Ах, да, — спохватился Иван Сергеич. — Так вот, пацаны сообщили, что один фраерок, наблюдавший за Анной Карениной, будто бы сказал вслух: «Финита ля комедия» — и покинул перрон. Они за ним увязались, но он оказался очень нехорошим дядей. Закурить не дал, рублем не одарил. Сел в «Пежо» и уехал.

— Кто таков, не пробовал выяснить? — Детектив ожил. Тотчас прикинул, что возможно речь идет о том самом «пижоне», о котором упоминал и Каренин.

— Конечно, гоните сто рублей. Я из своего кармана выложил. Один из пацанов номер его машины запомнил.

— А зачем он запомнил?

— А он всё подряд запоминает. У него кликуха: «Саня-математик». Представляете, запростяк тридцать цифр может в памяти удержать. Я сам убедился.

— Позволь, — прищурился Фанаберия. — Но чтобы убедиться в этом, нужно самому в памяти тридцать цифр держать.

— Ну, вы меня совсем лопухом считаете, — обиделся Иван Сергеич. — Я ж для проверки выдал тридцать цифирь из хорошо мне известных. День, месяц и год рождения, номер школы, где учился, номер и серию паспорта, номер воинской части, где служил, номер почтового ящика Мытищей, где с мамой проживаю…

— Ну, хватит, верю! Говори, номер машины. Щас в гроссбух твои расходы запишу.

— А че вам сразу не рассчитаться бы? — нагло спросил Лутовкин.

— Издержался. — Фанаберия нахмурился. Он в самом деле издержался, а когда пошел снять деньги с банковской карточки, оказалось, что она заблокирована, непонятно почему.

Он раскрыл гроссбух и в графе расходы записал: «За госзнак. Сане-математику — 100 руб».

— А зачем вам номер? — полюбопытствовал Иван Сергеич, подглядев, что запись сделана.

— Включи мозг! — посоветовал сыщик. — Я свяжусь с ментами и по номеру пробью имя владельца.

— Уже пробили, — Лутовкин ухмыльнулся. — У Саньки-математика есть дружок, Моня-хакер. Он мне сказал: дяденька, сводите меня в кафе-Интернет, я вам, чего хочешь пробью. Ну, я сводил. Он в базу ГИБДД влез.

— И кто же владелец? — с нетерпением спросил Фанаберия.

— Еще двести рубликов.

— Не жирно будет?

— Не. За трафик пришлось платить, а еще парни кофе с беляшами затребовали.

— Так ты их обоих, что ли, водил?

— А как же. Они друг без друга — никуда.

— Ладно, запишу, — проворчал детектив. — Так кто же владелец машины?

— Граф Вронский, — со значением сказал помощник.