Серьезные люди

— Слышь, Вовк, а он, оказывается волчонок, — неизвестно кому сказал гадский мужик, потому что тот, во дворе, вряд ли его слышал. — Эй, волчонок, жрать хошь?

Ваське почему-то захотелось есть, он увидел толстые куски колбасы на сковородке.

— Хочу. — Решил, что таким образом сумеет отвлечь внимание.

Но мужик бросил ему не колбасу, а горячую картошку. Васька поймал, но обжег руки. И начал ее перебрасывать из ладони в ладонь, дуя при этом, — пригодился детдомовский опыт. Очистил часть кожуры, вонзил зубы, попробовал и поморщился. А мужик заметил:

— Чо, не нравится? Интеллигент вшивый. Жри, другого не дам.

Он налил себе новый стакан, выпил, сунул в рот кусок колбасы, такой, что серые его щеки раздулись, как у огромного хомяка, и стал медленно жевать. При этом глядел остро на Ваську, и тот ежился, жуя сладковатую какую-то картошку. Ему б немного соли, но соль была на столе, а со связанными ногами не допрыгаешь.

— Чо морщишься? — прохрипел тот.

— Сладкая, нам в детдоме такую давали…

— Так ты детдомовский, что ли? — неожиданно заинтересовался Рог, почему-то почувствовав к пацаненку что-то вроде симпатии. Но это не остановило бы его от принятого решения. Просто появился собеседник, какой-никакой.

— А Плетнев, что ль, твой батька?

— Ага, мой. Когда мамка померла, меня в детдом отдали. Отец тогда в больнице был.

— А померла от чего?

— Когда хоронили, сказали: болела. А в детдоме говорили, что ее два гада убили, которые напротив нашего дома жили. Отец их наказал…

Рог, набычившись, уставился на Ваську, долго молчал, а потом сильным ударом смахнул со стола чугунок. Тот полетел в угол и там грохнулся.

— Не верю я вам, хрен возьмете…

— А вы меня украли, чтоб выкуп получить? — Ваське была интересна его дальнейшая судьба: ведь просто так детей не воруют, он же по телеку видел не раз.

— Не твоего ума дело! Заткнись!

— А у моего отца все равно нет столько денег.

Рог молча встал, подошел, опять за шиворот поднял его и понес в кладовку. Там бросил на пол и навесил снаружи замок.

Вернулся к столу, налил остатки водки в стакан, залпом проглотил и совершенно трезвым голосом сказал:

— Слышь, Вовк, и этот тоже врет, что ту бабу вы убили… Ну, падлы! — и он смаху вогнал свой нож в столешницу.

Зазвонил мобильник в кармане у Рогова. Он прислушался, не сразу сообразив, что звонок — из кармана. Достал, включил:

— Алло?

— Коптевский рынок знаешь? — голос был мягким, спокойным.

— Ну? — кинул Рогов. — Где?

— У склада, северные ворота. Журнал возьми в руку, чтоб я узнал.

— Понял… Эй, погоди, какой еще журнал?

— Любой. В правой руке. — И собеседник отключился.

Рогов выругался, поднялся и довольно твердо вышел на улицу, к бочке с водой. Там окунул в нее голову и долго держал, потом зафыркал, разбросав в стороны веер брызг, и снова опустил в воду. После третьего или четвертого раза почувствовал себя совсем трезвым. Отдышался и решил, что теперь вполне может ехать.

Вернулся в дом и заглянул в кладовку. Васька шевелил связанными ногами, ожидая, когда узел сам по себе ослабится. Рогов усмехнулся.

— Не суетись, волчонок, дождешься. А чтоб легче ждать было, дай-ка я тебе и ручонки свяжу. — И другим куском веревки связал ему руки за спиной. — Вот теперь сиди и не рыпайся. А то ты хитер больно, все сбежать норовишь. Я скоро приеду…

— А вы куда?

— Меньше знаешь, дольше живешь, — грубо ответил Рогов.

— А вы один или с Вовкой отправитесь?

Рогов хмыкнул:

— Слышь, Вовк, а волчонок-то интересуется. Своя доля не волнует, про тебя спрашивает. А что сказать? — он полез в карман пиджака и достал потертое фото мальчишки — такого, каким видел его в последний раз, когда выходил под конвоем из зала суда, почти ровесником этого волчонка. — Вот гляди, каким был… Поглядел, и будет. Он всегда со мной… Сиди теперь, приеду — развяжу, — и лицо его искривилось в страшноватой усмешке.

Он закрыл дверь в кладовку и навесил снаружи замок.

* * *

Щеткин в микроавтобусе приехал на Мурановскую улицу к дому № 12. Ничем не отличающаяся от других подобных, в которых мелкие бизнесмены обычно перевозят свои товары, эта машина подалась задом ко второму подъезду. Задние двери были чуть приоткрыты, для рывка оперативников, приготовившихся брать преступника. Из передней двери спокойно вышел Петр и направился в подъезд, можно было подумать, что он товар к себе домой привез.

Он поднялся по ступенькам и подошел к дверям тридцать шестой квартиры. Постоял прислушиваясь к тому, что делалось за дверью. Услышал детские голоса и посмотрел на номер двери: все правильно, она. Позвонил. Послышались легкие, шаркающие шаги, и спокойный женский голос спросил:

— Кто?

— Милиция, — ответил Щеткин. И снова услышал шаги, но теперь удаляющиеся. Он снова нажал на звонок. Шаги теперь были тяжелые. Дверь открыл рослый мужчина.

— Чего надо? — рыкнул он. — Надоели уже! Чего милиции опять надо? Я уже говорил…

— Что вы и кому говорили, я не знаю, а здесь — уголовный розыск, — Петр показал ему красное удостоверение. — А будете рявкать, сейчас позову «собровцев», вон они — в машине. Быстро отвечать: чья квартира?