Серьезные мужчины

– Не знаю. Я знаю, что моему сыну каждое утро перед школой будет черная точка на щеке.

В коридоре появился мужчина. Оджа поднялась с пола и расправила глубокие складки на крахмальном сари. Когда мужчина остановился рядом, она сплела руки и улыбнулась. То был статный, усталый с виду мужчина с густыми спутанными волосами, рубашка у него выбиралась из брюк. Мужчина пожал Ади руку:

– Блестяще. Меня зовут Анил Лутра, – сказал он протянувшему руку Айяну. – Мой сын в десятом. Звать Амитом. Я про вашего сына только слыхал. А сегодня увидел его в действии.

– Он просто ребенок, дурачится, – сказал Айян.

– Не скромничайте… простите, как вас зовут?

– Айян.

– Айян, вы везучий человек. Я было подумал, что школа сдала ему вопросы, – сказал он и расхохотался, чтобы подчеркнуть, что это лишь шутка. Айян задорно присоединился. Лутра выдал ему визитную карточку. На ней значилось: «Городской обозреватель, “Таймс оф Индиа”». От Айяна визитки не поступило, и Лутра спросил:

– А вы чем занимаетесь, Айян?

– Я работаю в Научно-исследовательском институте.

– О, – отозвался Лутра. – Джал – мой хороший друг. И Джана Намбодри. Однажды встречался с Ачарьей. Трудный человек, верно?

– Да. Но хороший, – сказал Айян, поскольку не доверял незнакомцам.

– Это да, – согласился Лутра без убежденности. Он вгляделся в Ади. – Уверен, этот мальчик вскоре прославится. Что он там сегодня сказал? «Мне одиннадцать. Одиннадцать – простое число»? – Лутра рассмеялся.

– Он одержим простыми числами, – сказал Айян. – Представляете? Может на память перечислить первую тысячу простых чисел.

Оджа посмотрела на сына и скривилась. Лутра посерьезнел.

– Правда? – переспросил он.

– Правда. Но он очень стесняется чужих людей. Я попытаюсь его уговорить.

– Давайте вот что, – сказал Лутра с воодушевлением, – запишите мой номер мобильного. Когда решите, что он готов перечислить на память первую тысячу простых чисел, позвоните мне. Я пришлю репортера. Что скажете?

– Это очень мило с вашей стороны.

В такси Оджа спросила:

– Что такое «постое число»?

– Простое, – поправил ее Ади, вскидывая руку ко лбу. – Простое число – это такое число, которое делится только на себя или на единицу и больше ни на что.

– И? – спросила она, тревожась лицом.

– И ничего.

– Я не понимаю вот это все. Объясни мне, Ади. Ты знаешь первую тысячу простых чисел?

– Нет, – сказал Ади.

– Знает, – сказал Айян. Ади посмотрел на него и улыбнулся.

– Что у вас за язык знаков такой? – спросила она сердито. – Я с вами иногда себя чувствую как чужая.

– Я есть хочу, – сказал Ади матери. Это ее несколько утешило.

* * *

Ее громадные глаза насекомого вылезали из орбит. Волосы каштановые, там и сям не прокрашенные, щеки одутловатые, а двойной подбородок, как Айяну уверенно показалось, должен быть холодный на ощупь. На ней была тонкая красная сорочка, через которую просвечивало не меньше двух комбинашек, а лямка от лифчика сползла. Светло-голубые джинсы обтягивали ее ляжки, здоровенные, как стволы деревьев. Очеркистка – так объявила ее визитная карточка – маялась от повышенной влажности БДЗ. Она непрестанно утирала лицо, сидя на одном из двух имевшихся в доме красных пластиковых стульев. Ади занял второй. Оджи не было дома. Она уехала повидать четвертого ребенка тетки. Именно поэтому все происходившее и стало возможным.

Бледный, в общем безучастный фотограф нависал с фотоаппаратом.

– Можем начинать? – спросил Айян.

Очеркистка кивнула.

На Ади были нарядная рубашка с длинным рукавом и черные джинсы. Роскошные намасленные волосы тщательно причесаны. Он смотрелся красиво и умно. В правом ухе – наушник слухового аппарата. Белый проводок сбегал вниз и исчезал под рубашкой. Айян подошел к сыну и игриво потрепал его по волосам. Осторожно расправил складки на его рубашке. И тут Айян ощутил удар стылого страха. Что я творю? Как это все глупо. Все пойдет кувырком. Он почувствовал, как знакомые кислотные пары поднимаются у него в желудке. Всего мгновения назад он совершенно не сомневался, что обойдется. Даже когда прибыли репортерша и фотограф, он так не нервничал. Но теперь до него дошло, что он собирается вытворить нечто куда более безумное, чем себе представлял. Мир – идиот, это понятно, однако не до такой степени. Еще не поздно сдать назад. Он мог бы покончить с этим сию минуту. Он мог сказать репортерше, что Ади не по себе.

Но страх как-то отступил, и лед в горле обернулся задором. Он много дней тщательно это все продумывал и в глубине души понимал, что ничего тут кувырком пойти не может.

– Ты такой нарядный, Ади, – сказал Айян. – Теперь покажи гостям, что ты умеешь.

Айян отступил на шаг. Ади подождал немножко, а затем начал:

– Два, три, семь, одиннадцать, тринадцать, семнадцать, девятнадцать, двадцать три…

Очеркистка слушала сосредоточенно. Фотограф сделал несколько снимков. Айян жестом предложил фотографу прямо сейчас не снимать. Айян не учел, что фотограф может сразу ринуться в бой, и мысленно пнул себя за недосмотр. Айян-то знал: это могло привести к катастрофе.

Ади продолжал, время от времени сглатывая слюну, однако не сбиваясь с ритма: