Серьёзные забавы

«Сэр,

Я не могу примирить Ваше отношение ко мне с теми представлениями о Вас, которые я некогда разделял. Сэр, я полагаю себя оскорбленным: не будучи осведомлены о моих обстоятельствах, Вы не осмелились бы обходиться со мною подобным образом. Дважды обращался я к Вам с просьбой вернуть мне копии рукописей — от Вас ни слова. Буду признателен, если Вы объяснитесь или извинитесь за свое молчание.

Томас Чаттертон

Июля 24 дня».

4 августа Чаттертон, наконец, получил рукописи, но теперь у него не оставалось никакой надежды, что Уолпол поможет ему опубликовать его творения. Хотя последним письмом Чаттертон и сжигал за собой мосты, совершенно очевидно, что Уолпол был незаслуженно груб с юношей, ведь и сам он со своим «Замком Отранто» сделал точно то же, что Чаттертон. Впрочем, через восемь лет после смерти Томаса Чаттертона он раскаялся, что не помог ему, и признал его гением, каковым тот, несомненно, и был. Несмотря на раскаяние, на Уолпола все же ложится доля ответственности за роковую судьбу Томаса Чаттертона.

Чаттертон мучительно переживал обиду, нанесенную ему Уолполом, он даже написал уничтожающую сатиру, которую намеревался послать обидчику, однако сестра отговорила его от этого.

Уолпол! Я и в мыслях не имел,
Сколь ты жестоко сердцем очерствел;
Вкушая Роскошь, ты не внял Мольбе
Подростка одинокого, к Тебе
Воззвавшего; его Стыдишь ты рьяно, —
А сам не знал подобного Обмана?
«Отранто» вспомни! — Что за словопренье?
Презреньем я отвечу на Презренье.
Кропай, Уолпол, Письма Недалеки,
Красоткам шли свои Пустые Строки;
Когда Льстецы тебя Хвалят вокруг,
Не Враг молчит тебе во Славу, — Друг!
Что ж, отвергай прямого Простеца…
…………………………………….
Когда б я дни средь Роскоши губил,
Уолпол, ты б меня не оскорбил!
И все ж, как Раули, до конца времен
Я буду жив, ты ж — мертв и осужден.

Вскоре Чаттертон пережил еще один удар — смерть своего друга Томаса Филлипса. Весть эта поистине потрясла Чаттертона — он вдруг явственно ощутил жестокую реальность смерти. Вновь берется он за перо и сочиняет «Элегию на смерть Томаса Филлипса», стремясь выразить в ней скорбь и нежность к тому, кого он так чтил, — а чтил он немногих.

О Муза, отойди, я слезы лью
О Том, чью Дружбу Небо нам дает;
Покой и Сон, покиньте жизнь мою,
Мой Филлипс мертв — и смерть меня влечет.

Как мало Счастья Чаттертон вкусил,

Как редок был изменчивый Покой!
Мгновений Мира ждать — нет больше сил.
Какой судьбе я обречен Тоской!