Серьёзные забавы

Если прикинуть, сколько документов подделал Врэн-Люка, окажется, что за восемь лет, на протяжении которых он изготовлял свой товар, Врэн-Люка каждый божий день должен был подделывать не менее восьми рукописей. Для одного человека это неправдоподобно много: Врэн-Люка подделывал письма Паскаля, Шекспира, Рабле, римских императоров, апостолов, Платона, Плиния, Сенеки, Помпея, Лазаря, Марии Магдалины, Клеопатры, Беды Достопочтенного и, как мы уже знаем, Галилео Галилея.

Одно из писем Клеопатры, написанное по-французски, гласит:

«Наш сын Кесарион здоров. Надеюсь, вскоре он уже сможет перенести путешествие в Марсель, где, я полагаю, он будет отдан учиться — и потому, что в месте этом прекрасный воздух, и потому, что там изучают множество чудесных вещей. Прошу, сообщи мне, сколько ты еще пробудешь в этих краях».

Список подделок Врэн-Люка в книге Бордье и Мабиля «Une fabrique des faux autographes» [9]занимает 17 страниц, но представлено лишь 381 письмо, ибо Мишель Шаль отказался показать всю коллекцию. Интересно и то, как Врэн-Люка ухитрялся вложить в поддельные письма свой патриотизм. Так, закон всемирного тяготения «открыл» у него француз, Александр Великий с большой похвалой отозвался о Галлии и т. д.

Врэн-Люка нашел и другую, тоже весьма доходную сферу деятельности, где ему удалось собрать богатый урожай: он снабжал редкие книги надписями их «прежних владельцев», как правило, очень известных в стране людей, таких, как, например, Лафонтен и Рабле. Врэн-Люка продал Шалю пятьсот подобных «бесценных» сокровищ.

Даже после окончательного разоблачения Врэн-Люка вел себя совершенно невозмутимо и заявлял, что никому не причинил никакого вреда; более того, он сохранил для истории события и имена, которым грозило забвение. В течение нескольких лет он просвещал и занимал публику: все внимали новым открытиям, ждали подтверждения новых теорий, которые выходили из стен Академии. Благодаря ему Мишель Шаль приобрел широкую известность и добился славы. То, что его подделки стоили Шалю 6000 фунтов, пожалуй, только подливало масла в огонь, ибо удар по карману тоже воспринимается нами весьма болезненно.

После освобождения из тюрьмы Врэн-Люка применял свои обширные познания на более честном поприще. Он стал коллекционером, и занятие это не только доставляло ему удовольствие, но и давало средства к существованию. Остаток жизни он провел в безвестности.

Фридрих Вагенфельд родился в 1810 году в Германии. С девятнадцати до двадцати двух лет он изучал философию и теологию в Геттингене и за эти годы понял, что в мировой истории существуют серьезные пробелы, в частности, в истории финикийской цивилизации. Он тщательно изучил труд Евсевия «Praeparatio Evangelica» [10]и встретил там ссылку на некий греческий перевод истории финикийцев, написанной Санхонйатоном, сделанный якобы Филоном Библским. Из архивов и записей о нескольких финикийских городах Санхонйатон собрал воедино все сведения по древней истории Финикии до эпохи троянских войн.

В свое время этот памятник исследовали специалисты и признали его подлинным свидетельством истории Финикии. К сожалению, Евсевий цитировал лишь немногие отрывки из перевода Филона, которых хватало только на то, чтобы разжечь любопытство исследователя, в частности такого, как Вагенфельд. Особый интерес для Вагенфельда заключался в том, что в книге цитировалась работа, местонахождение которой было неизвестно, да и неясно было, сохранилась ли она вообще. Перевод, вероятно, был утерян, и это натолкнуло молодого ученого на мысль «найти» утраченную ценность. Итак, Вагенфельд приступил к делу и, не долго думая, сам написал эту книгу, сочинив таким образом «Историю Финикии». Задача оказалась не из легких, поскольку сочинитель должен был не только с особой скрупулезностью собрать нужные факты, но и сохранить присущий тому времени витиеватый стиль и, разумеется, обладать достаточными знаниями и способностями, чтобы выполнить этот поистине грандиозный труд. Для молодого и неопытного человека затея была крайне рискованной.